Королева подошла к супругу, взяла его под руку и увела играть.
Подойдя к карточному столу, он поискал взглядом четвертого игрока, но увидал только Изидора.
— Ага! Господин де Шарни! — заметил он. — В отсутствие брата вы будете у нас четвертым; лучшую замену ему трудно было бы придумать! Милости просим!
Он жестом пригласил королеву садиться, потом сел сам, за ним — его высочество.
Королева знаком пригласила Шарни, и он последним занял свое место.
Принцесса Елизавета подошла к козетке, стоявшей за спиной короля, и, опустившись на колени, положила руки на спинку его кресла.
Игроки сыграли несколько партий, перебрасываясь ничего не значившими словами.
Наконец, убедившись в том, что все держатся от их стола на почтительном расстоянии, королева решилась обратиться к его высочеству со словами:
— Брат! Барон вам сообщил, что он приехал из Турина?
— Да, — отвечал тот, — я об этом что-то слышал.
— Он сказал вам, что граф д'Артуа и принц де Конде настойчиво приглашают нас к себе?
Король сделал нетерпеливое движение.
— Братец! — шепнула принцесса Елизавета ангельским голоском. — Пожалуйста, послушайте.
— И вы туда же, сестричка? — спросил он.
— Я — больше, чем кто бы то ни было, дорогой Людовик, потому что я больше всех вас люблю и очень за вас боюсь.
— Я также сказал его высочеству, — заметил Изидор, — что, возвращаясь через Королевскую площадь, я около часу провел в доме номер двадцать один.
— В доме номер двадцать один? — переспросил король. — А что это за дом?
— Там живет один дворянин, — отвечал Изидор, — который, как и все мы, весьма предан вашему величеству и, как все мы, готов умереть за короля; однако он энергичнее нас и потому уже составил план.
— Какой план? — поднимая голову, спросил король.
— Если я рискую своим рассказом об этом плане вызвать неудовольствие короля, то я умолкаю.
— Нет, нет, продолжайте, — с живостью перебила его королева. — Существует много людей, замышляющих какие-то козни против нас; мы слишком мало знаем таких, которые готовы были бы нас защитить; прощая нашим недругам, мы в то же время питаем признательность по отношению к нашим друзьям. Господин барон! Как зовут этого дворянина?
— Маркиз де Фавра.
— А-а, мы его знаем, — заметила королева. — И вы верите в его преданность, господин барон?
— Да, ваше величество. Я не только верю: я готов за него поручиться.
— Будьте осторожны, барон, — предупредил король. — Вы слишком торопитесь.
— У нас с маркизом — родственные души, государь. Я отвечаю за преданность маркиза де Фавра. А вот достоинства его плана, надежда на успех — о! это совсем другое дело! Я слишком молод. Когда решается вопрос о спасении короля и королевы, я не могу взять на себя смелость высказать на этот счет свое мнение.
— А в каком положении находится этот план? — поинтересовалась королева.
— Он готов к исполнению, ваше величество. Стоит королю сказать слово, подать знак нынче вечером, и завтра в это время он будет в Пероне.
Король отмалчивался. Граф Прованский судорожно сгибал и разгибал бедного валета червей, который вот-вот должен был переломиться пополам.
— Государь! — обратилась королева к супругу. — Вы слышите, что говорит барон?
— Разумеется, слышу, — нахмурившись, буркнул король.
— А вы, брат? — спросила она у его высочества.
— Я слышу не хуже короля.
— Ну и что вы на это скажете? Ведь это, как я понимаю, предложение.
— Несомненно, — молвил граф Прованский, — несомненно!
Поворотившись к Изидору, он попросил:
— Ну-ка, барон, пропойте нам эту песенку еще разок! Изидор повторил:
— Как я имел честь доложить, стоит королю сказать слово, подать знак, и, благодаря мерам, предусмотренным маркизом де Фавра, он будет через двадцать четыре часа в безопасности в Пероне.
— Ах, брат, разве не соблазнительно то, что предлагает вам барон?! — воскликнул граф Прованский.
Король стремительно повернулся к брату и, пристально на него взглянув, спросил:
— А вы поедете со мной?
Граф Прованский изменился в лице. Щеки его затряслись; он никак не мог взять себя в руки.
— Я? — переспросил он.
— Вы, брат, — повторил Людовик XVI. — Вы уговариваете меня покинуть Париж, и потому я вас спрашиваю:
«Вы поедете со мной?» — Но… — пролепетал граф Прованский. — Я ничего не знал, я не готов…
— Как же это вы не знали, если именно вы дали денег маркизу де Фавра? — поинтересовался король. — Не готовы, говорите? Да вы же по минутам знаете, в каком состоянии находится заговор!
— Заговор! — побледнев, повторил граф Прованский.
— Ну разумеется, заговор… Ведь это же заговор, заговор настолько реальный, что если он будет раскрыт, маркиза де Фавра схватят, препроводят в Шатле и приговорят к смерти, — если, конечно, вы не похлопочете о нем, как мы позаботились о господине де Безенвале.
— Но если королю удалось спасти господина де Безенваля, то он может точно так же спасти и маркиза.
— Нет, потому что то, что я мог сделать для одного, я, верно, не смогу повторить для другого. И потом, господин де Безенваль был моим человеком, точно так же, как маркиз де Фавра — ваш. Давайте-ка будем спасать каждый своего, брат, вот тогда мы и исполним наш долг.
С этими словами король поднялся Королева удержала его за полу камзола.
— Государь, вы можете согласиться или отказаться, — заметила она, — но вы не можете оставить маркиза де Фавра без ответа.
— Я?
— Да! Что барону де Шарни следует передать маркизу от имени короля?
— Пусть он передаст, — отвечал Людовик XVI, высвобождая полу своего камзола из рук королевы, — что король не может позволить, чтобы его похитили.
И он отошел.
— Это означает, — продолжал граф Прованский, — что если маркиз де Фавра похитит короля, не имея на то позволения, ему будут за это только благодарны, лишь бы это удалось сделать. Кто не выигрывает, тот просто глупец, а в политике глупость наказывается вдвойне!
— Господин барон! — молвила королева. — Нынче же вечером, сию же минуту отправляйтесь к маркизу де Фавра и передайте ему слово в слово ответ короля: «Король не может позволить, чтобы его похитили». Если он не поймет этот ответ короля, вы ему растолкуете. Идите!
Барон, не без основания принявший ответ короля и совет королевы как двойное согласие, взял шляпу, торопливо вышел, сел в фиакр и крикнул кучеру:
