– Ага, – кивнул тот, – красота какая! Когда живешь там, внизу, даже и представить невозможно, как это все выглядит с высоты. Сейчас глядишь – вроде и знакомо, а вроде совсем другое. А вам-то, наверное, и вниз смотреть не хочется. Навидались уже всего?
– Действительно так, – сказал майор, – и насмотрелся, и напрыгался с парашютом, и пострелял. Работа у меня такая. Но знаешь, парень, в свое время мне сказали одну фразу, и я запомнил ее на всю жизнь: надо сохранить в себе возможность удивляться. Пока тебя что-то цепляет, волнует, не оставляет равнодушным – значит, ты сам живешь. А иначе ты – мертвый человек. Так что у нас конвейера не бывает, всегда что-то новое.
– А я никуда дальше столицы и не выбирался, – признался мальчишка. – У нас ведь жизнь такая – с малолетства старшим помогаешь, учишься, потом сменяешь их на пастбище. Особо и времени-то нет.
– А нет желания уехать отсюда? – подключился к разговору Комаровский. – Заняться другим делом, попробовать себя в чем-то новом? В столицу, скажем, податься…
Он вдруг оборвал себя на полуслове – фраза о столице в сегодняшних условиях звучала несколько странно. Но парнишка этого не заметил.
– Не знаю, – отозвался подросток, – я еще не решил.
Собираясь с мыслями, он почесал коротко стриженную голову.
– Я-то художником хочу стать. С малолетства рисую. Все говорят, что получается у меня хорошо, так что, может, я и попробую потом поступить в институт… А с другой стороны, и оставлять родные места не хочется. Я здесь вырос. А подашься куда-нибудь – там ведь все чужое… Посмотрим, как оно дальше будет.
Внизу, на берегу реки, показались руины каких-то зданий.
– А здесь что было? – спросил, сверяясь с картой, Комаровский. – Похоже, поселение…
– Да, аил стоял, – отозвался пастух, – довольно большой. Я в нем несколько раз был в гостях. Тогда мой дядя здесь жил. Во-он там, на берегу, видите? Только аил бандиты сожгли.
– Абуталип?
– Да, из той же компании. Они сюда пришли, стали дань собирать, как обычно. Напились, да и остались тут на ночь. А один стал к девушке приставать. Ну и… изнасиловал он ее. А та ночью насильнику горло перерезала. Такое тут началось… Короче, сожгли бандюки аил. Да что говорить, – вздохнул парнишка, – у меня же люди Абуталипа отца убили.
На эту тему парень не стал распространяться. Было видно, что эта смерть оставила в его душа незаживающую рану.
– Мне дед рассказывал, что раньше все дружно жили, – вздохнув, сказал он, – не делили друг друга на южан и северян. Вместе работали, вместе праздники отмечали. А теперь словно с ума люди посходили. Одни кричат, что это южане воду мутят, а другие – наоборот. Почему так все сейчас происходит?
– Да понимаешь… – начал было Комаровский, но махнул рукой: что тут можно было сказать?
– Думаю, теперь многие поняли, что жить надо по совести, – проговорил сидевший у иллюминатора Батяня. – То, что произошло, почище холодного душа будет.
Десантники помолчали, думая о том, какую же цену иногда приходится платить за простое, казалось бы, понимание. Мир, похоже, устанавливается на этой земле, но кто вернет людей, ни за что ни про что расставшихся с жизнью – детей, стариков, женщин? Ответа на вопрос не было. Мальчуган рассматривал окрестности. Вертолет скользил на юго-восток.
Глава 32
– Все, будем делать привал, – махнув рукой, заявил Абуталип, – надо передохнуть.
Несмотря на хождение по лезвию бритвы, судьба все-таки оставила в живых обоих братьев, да еще и свела их вместе. Каждый из них добирался до места встречи своим маршрутом. В условленном месте, называвшемся След Шайтана, они и встретились после недолгой, но такой насыщенной событиями разлуки. Теперь компания состояла из трех человек, включая капитана Мубаракшина, превращенного в этакий живой щит.
– Ты чего дергаешься? – подозрительно спросил Абуталип, наблюдая, как пошевелился пленник, оглядываясь вокруг.
– А он надеется, что его товарищи освободят, – сострил брат, – сейчас из-за каждого камня десантники покажутся, и все. И получит он Героя России за безграничные заслуги перед дорогой и любимой Родиной.
– Это вряд ли, – отметил Абуталип, – никому он не нужен. Не до того. У них еще в городе дел хватает. Я вот, кстати, думаю, как они разочаровались, если, конечно, наведались на базу. Представляешь, со всеми предосторожностями оказываются там, а их встречает гора трупов!
– М-да…
Равиль и вправду поначалу решил, что ему кажется. Нет, речь не шла о друзьях-десантниках, готовых выскочить из-за скал. Само это место странным образом показалось ему знакомым. И правда, сомнений быть не могло – это то самое место, где они все вчетвером и высадились. Тогда его, Равиля, забросило вон туда… на встречу с барсом. А вот и ручей.
– Здесь и расположимся, – оглядываясь, окончательно решил Абуталип. – Место удобное, хоть и прохладно.
– Да уж, – проворчал младший брат, – скорей бы опуститься в тепло, а то здесь можно и обледенеть.
Оба – и он сам, и брат, по роду профессии ориентировались в здешних горах прекрасно. Каждая тропинка была им знакома и исхожена.
– Помнишь, Нурлан, как мы спалили аил, там, ниже по течению?
– Еще бы! – ухмыльнулся тот. – Эти придурки сами виноваты. Если бы они платили нам за охрану и спокойную жизнь, как это делали их более умные соседи, то все было бы нормально. А так – вздумали в войну поиграть… Доигрались!
Квадроцикл был поставлен в стороне, в отдалении, а братья, стащив связанного капитана, уселись у огромного камня. Хозяйственный брат Абуталипа захватил со стойбища кое-какие припасы, а сам командир «эскадрона смерти» вез в своих дорожных мешках бутылку «Джонни Уокер».
– Вот это дело! – искренне обрадовался Нурлан, подбрасывая на ладони бутыль. – А то ведь стресс никак не снимается, да и замерз я здесь.
Он поежился, глядя на пятна снега вокруг. На импровизированном каменном столике появились хлеб, мясо, зелень. Братья уплетали снедь так, что за ушами трещало.
– Надо бы и его покормить, – кивнул Абуталип на связанного Равиля, опиравшегося спиной о скалу.
– Обойдется! – буркнул Нурлан. – На том свете столоваться будет.
– Э, нет, не скажи. Чего доброго, раньше времени ноги протянет, а он нам еще нужен, – рассудительно сказал Абуталип, – надо действовать разумно. Развяжи ему одну руку.
Поворчав еще немного, брат развязал левую руку капитана. Ему был «предложен» кусок лепешки. Кусая хлеб, десантник смотрел, как оба брата потягивают виски. Его уже била дрожь от холода.
– Давай, брат, прикинем, как будем дальше продвигаться, – вытер губы Нурлан. – Я так понимаю, что ты надумал на Черный перевал идти?
– Да, только так, – кивнул Абуталип, – миновав его, мы самым коротким путем выйдем к границе.
