Машина мчалась по широкому шоссе, по заснеженным полям и лесам. Здесь, конечно, не сибирская тайга, но зима, она, как говорится, и в Африке зима. Хотя в тех жарких краях она напоминает нашу осень.
– Что пригорюнился? – сидя рядом с ним на заднем диване новенькой служебной «Волги», испытующе прищурился генерал-майор Федин. – Не переживай. Первый раунд за нами.
– Да нет, я не настолько впечатлен этой генеральской тусовкой, чтобы впадать в уныние, – чуть заметно улыбнулся Лавров. – Я думаю о том, кому же так здорово перешел дорогу, раз «в верхах» по этому поводу раздули несусветное «кадило»?
– А-а-а… Вон ты о чем… – Федин загадочно усмехнулся. – Насколько мне удалось выяснить по своим каналам, в том числе и по линии ФСБ, кое у кого ты сейчас не то что не в фаворитах, а в черных списках «слуг народа». Как показало не это заказное, проплаченное расследование, а настоящее, так сказать, «для внутреннего пользования», ты стал причиной срыва большого «эксперимента», который вполне неслабые структуры – как наши, так и китайские – устроили в сибирской тайге. Структуры, разумеется, криминальные. Официально их ни у нас, ни в Китае не жалуют. Но… Ты же, наверное, помнишь один из постулатов столпа китайской «перестройки»: неважно, какой масти кошка, главное, чтобы она ловила мышей. Поэтому древесина, криминально добытая здесь, за Амуром, таковой уже не считается. Она включается в легальные экономические процессы, принося нашим «соседушкам» очень даже неплохие барыши. А посему любое покушение на интересы бандитов, орудующих на нашей территории, вызывает столь нервозную реакцию.
– Этот «эксперимент», я так понимаю – далекоидущие планы тотальной вырубки тайги, чтобы на месте Сибири осталась голая пустыня… – Андрей понимающе покачал головой. – И если с китайской стороны, скорее всего, орудовали их «триады», то с нашей чьи?
– Тут целый симбиоз коррумпированных московских и местных чинуш с этническими криминальными сообществами. Преимущественно чеченскими и грузинскими. Ну и наши, «расейские», уголовнички тоже не остались в стороне. Так что там – целый интернационал. А суть задумки в том, чтобы непосредственные исполнители порубок имели «билет в один конец». То есть приехали на лесосеку – и там остались на веки вечные. Утечки информации никакой, и зарплату платить не надо. А бумаги на лес оформлены чисто – комар носа не подточит… Тайга тает, как шагреневая кожа, дерево вывозится эшелонами, но никто ничего не видит и не знает. А из-за этого «нехорошего» майора спецназа шило вылезло из мешка. Да так, что теперь по обе стороны границы шум стоит неслабый.
– Хм… Шум, я так думаю, особой роли не сыграет, – с сомнением в голосе отметил Лавров. – Завтра же наверняка очередная банда начнет вербовку лесорубов.
– Не-е-е-т! – с веселым злорадством рассмеялся генерал. – В данном случае сыграет, и очень даже сыграет. Случай-то особый – произошло реальное боевое столкновение, есть трупы. А от этого уже никто не отмахнется. И попытку повесить всю вину на тебя я рассматриваю лишь как жест утопающего, хватающегося за соломинку. Скорее всего, ребята с перепугу сбрендили и решили «толкнуть телегу» на авось – вдруг сработает? Но ведь и у нас в верхах, несмотря на усиленную бюрократическую «селекцию», которая старательно отсеивает все здоровое уже на дальних подступах к власти, все же есть небольшое число элементарно порядочных людей. И вот, как сегодня утром мне удалось узнать из генпрокуратуры, на стол Самому лег небольшой такой докладик, в котором обрисована реальная ситуация. Думаю, губернатору тех краев в недалекой перспективе может стать жарко.
– А этот генерал-лейтенант, мне так думается, из тех, кто успешно прошел селекцию… – саркастично резюмировал Андрей. – Уж этот «отселекционирован» по части сволочизма до самого предела. Что за фрукт, кстати?
– «Темная лошадка» из Минобороны… – досадливо вздохнул Федин. – Заведует каким-то отделом. То ли по связям с армиями дружественных нам государств, то ли еще по какой-то другой системе битья баклуш. Но, скорее всего, я так думаю, он – тайные глаза и уши высших министерских чинов. Ну и, соответственно, в некотором смысле, их «карающая десница». Я так понял, после того как в китайских верхах стукнули по столу кулаком, наши минобороновские олухи решили перестраховаться. Они ухватились за версию, которую им подсунули продажные следаки из региона. Теперь поняли, что вляпались по самое «не балуйся». Но, чтобы «сохранить лицо», с умным видом цепляются за нее мертвой хваткой. Поэтому, чтобы тебе попусту не трепали нервы и не дергали, надо будет тебя командировать куда-нибудь.
– Багамы, Фиджи, Мальдивы принимаются без возражений, – изобразив довольную улыбку, немедленно откликнулся Лавров.
– Ишь ты! На Мальдивы он намылился… – Федин покачал головой. – А в братскую Монголию не охота? Скажем, поучаствовать в подготовке спецподразделений монгольских цириков? Ладно, что-нибудь придумаем…
…И началась у майора Лаврова какая-то непонятная жизнь. Вроде он и не был уволен со службы, но и военным себя в какой-то мере уже не ощущал. Надевая на себя штатский костюм, он словно покидал строгий мир воинских уставов, мир строевого шага, ранжиров, лаконичных команд и распоряжений. Теперь среда его обитания была какой-то размягченной и отчасти размагниченной. Здесь почти не существовало обязательного правила быть в точном месте и в конкретный момент времени плюс-минус несколько секунд. Гражданка допускала массу необязательно аморфных фразеологических оборотов, наподобие «ну, я точно не знаю, но, возможно…» или «попробуем пересечься где-то на территории стадиона с трех до пяти…», что для армии было совершенно немыслимым.
Андрей с какого-то момента начал зверски скучать по своей беспокойной работе, по своим орлам, «оперяющимся» на его глазах, постепенно превращаясь из неуклюжих, неумелых птенцов в птиц высокого полета по части военных умений. Когда худоватые и сутулые, спотыкающиеся на каждом шагу пацаны, пройдя через пекло армейской закалки, становились сноровистыми, ловкими, статными парнями, он испытывал неописуемую гордость за них, словно они были его собственными сыновьями.
И вот теперь он был отстранен от своего батальона. Причем совершенно незаслуженно, по подлому навету, по прихоти тех, кто привык безнаказанно хапать, присваивать, ловчить и выгадывать. В такие моменты на Лаврова накатывала нестерпимая ненависть к тем уродам и жгучая горечь из-за несправедливости по отношению к нему, и он начинал жалеть, что собственноручно не пристрелил из автомата всех оставшихся в живых бандитов. Хотя в душе понимал – убить обезоруженного врага он бы себе никогда не позволил.
От нечего делать Андрей за неделю провел полный ремонт своей холостяцкой квартиры. Зайдя к нему «за спичками», сосед по лестничной площадке, отставной флотский капитан третьего ранга, только и смог выдать восхищенное: «Супер!»
– Андрей, тебе бы сюда стоящую хозяйку, – оглядывая стены и потолки, понимающе причмокнул он. – Такая классная хоромина, а смотрится сиротливо.
Лавров в ответ только мог развести руками. Он бы и рад был, чтобы в его доме появилась женщина – душевная, жизнерадостная, заботливая… Но, наверное, такова уж была его планида – найти свою «половину» пока никак не удавалось.
