Но я уже летел ему на спину, вопя во все воронье горло:
– Назад!!! В дом!!!
Ситуация выходила из-под контроля самым обидным образом. Спасать ситуацию! Хотя бы частично! В пространстве между крыльцом и воротами нас с Саулом уже не было – чистая аллея. Мы кубарем катились по газону, награждая друг дружку затрещинами. Длинная очередь с крыльца – Шмаков! Ответный ураганный огонь, превративший фасад здания в объект для ремонта, но, кажется, жертв не было: люди успели забежать в дом. Отчаяние и фенциклин работали как надо: значит, так, да? Взбешенный, что в последнее время я начинаю думать не мозгами, а лбом, я врезал ему в челюсть упомянутой костью! Хоть такая польза! Саул обмяк, а я вскочил на ноги, потащил безвольную тушу, закрылся им. Стрельба благоразумно стихла.
– Ну что ж вы не стреляете? – закричал я. – Стреляйте в своего шефа!
Я поволок этого безмозглого засранца к крыльцу. Ох, тяжелая туша… В кустах за воротами кто-то перебежал. Голоса за шумом ветра едва различались. А ведь не было никакого ветра – тишина царила после грозы. Опять начинается?
Я втащил его в окутанный мглой вестибюль – атакующие как раз сбили замок на воротах и по одному просачивались в сад. Я толкнул Саула за угол (его заботливо приняли), ударил плотным огнем. Самых отчаянных разнесло по кустам. Я отпрянул от прохода.
– Ты в порядке? – вцепился в плечо Шмаков.
– Нет, я в полном беспорядке! – заорал я, стирая что-то теплое со лба. – Бегом на черный ход! Не растягиваться!
И снова беготня по дому. Подвывали от страха женщины, пыхтели мужики. Саула крепкой затрещиной привели в чувство – приняли в компанию. На заднем крыльце нас поджидал очередной отлуп. Противник только накапливался, замышляя план действий, связи между группами не было (ясное дело, не полководцы) – Хомченко с пулеметом наперевес пинком распахнул дверь и заорал, срывая голос:
– Не выходить, назад!
Этот бравый капитан стоил роты своих автоматчиков! Застучал пулемет. Распалась группа демонов, собравшихся проникнуть в калитку. Вспыхнула беспорядочная стрельба, но Хомченко уже хлопнул дверью, пятился в коридор. Люди метались от стены к стене, давясь локтями, не знали, куда бежать.
– Мы попались! – визжала Ульяна.
– Эти черти уже в доме… – скрипел зубами Шмаков. – Защищаться нужно, мужики, сдаваться бесполезно – все равно прикончат…
– Стойте! – всполошился Райнов. – В доме есть гараж, я точно помню… блуждал по коридорам… Две машины в гараже стояли…
– Ни хрена себе, – присвистнул я. – Да ты у нас, Аркадий Наумович, настоящий коллекционер. Острова, случайно, не собираешь? А что, Сомерсет Моэм собирал… Где гараж, падла? – схватил я эту выдру за грудки.
Хрипящий «плантатор» тыкал куда-то пальцем. Отворот от основного коридора. Что-то не припоминалось. Да, пробегал я бильярдную, какие-то хозяйственные каморки… Я оттолкнул его от себя и спровадил мощным пинком в нужном направлении.
– Веди, Сусанин свободолюбивый!
А в дом и впрямь уже просочились люди. Грузно топали. Человек с горящими глазами ворвался в основной коридор. Спасибо за топот… Все свершилось как-то скоротечно. Еще живым он узрел три автомата, нацеленные в живот, ужас обуял, палец сорвался со спускового крючка, он уже понял, что не жилец – в глазах образовалось что-то возвышенное, вдохновенное, не от мира сего… Пули кромсали его, превращая в бифштекс с кровью, отбросили на исходную. Второго смельчака не нашлось, народ за углом безмолвствовал.
– Пошли, пошли… – толкал я остолбеневших девчонок.
Дверь нашлась – в правой оконечности бокового коридора. Я хлопнул по выключателю – и свет в коридоре погас. А в гараже вспыхнул – Шмаков двинул по рубильнику. Предстало вытянутое помещение, требующее качественной уборки. Облицовка керамикой, нелепо громоздились стальные балки, подпорки, трубы, увитые изоляцией. Автоматические ворота в дальнем торце. Горка покрышек, стеллажи, канистры с бензином. Две машины гордых очертаний – продолговатый хэтчбек и заурядный (но недурственный) «Лэнд Крузер» с навороченным багажником.
Девицы подпрыгивали от нетерпения. Спелись, похоже. Раньше выли вразнобой, а теперь практически на одной ноте.
– Где ключи, урод? – трясли, как грушу, хозяина гаража – у Саула аж зубы выскакивали.
– Н-нет к-ключей… – сдавленно бормотал Саул. – Я н-не ношу с собой к-ключей…
– Хрен с тобой, проводки замкну. – Шмаков отшвырнул Саула на груду покрышек, влез в «Лэнд Крузер» и скрючился под рулевой колодкой.
А нам с рядовым Райновым приходилось несладко. Мы лежали на пороге и, выдвигаясь попеременно, строчили в черноту коридора.
– Не жалеешь, малыш, что связался с нами? – хлопнул я дезертира по плечу.
Парень ойкнул от неожиданности.
– Да как же не жалеть, Михаил Андреевич, еще как жалею… Но выбирать ведь уже не приходится, нет?
Плотный огонь заставил нас прижаться к порогу. Голова заработала – что бы это значило? Кто-то перся под прикрытием? В этой жуткой трескотне мы чуть не проворонили свою судьбу. Железный предмет катился по полу! Ни хрена себе заявочки. Железка докатилась почти до носа, когда я выбрался из ступора.
– Назад, мальчиш хренов!!! – Откатился от порога, волоча упирающегося Райнова, носком ноги захлопнул дверь.
Рвануло, как на полигоне в Тоцке! Благо уши заткнул. Вопил мальчишка, отделавшийся испугом. Откатившись в сторону, мы наблюдали презанятную картину. Нижнюю часть двери приподняло, вспучило, как будто раздраженный минотавр пнул по ней от души, разломало в щепки, а обломки вознесло к потолку. Взрывная волна пронеслась по гаражу. Заголосили девицы.
– Вы живые, черти?! – завопил стерегущий Саула Хомченко.
– Живые, – огрызнулся я. – Мы сегодня едем или как?
– Едем, едем! – выкрикивал Шмаков из-под рулевой колодки (уснул он там, что ли?). – Минуту продержитесь, мужики! Или две…
Издевался, умник. Я прыжком достиг порога, испытывая сильное подозрение, что под прикрытием взрыва демоны пойдут в атаку, наугад выстрелил за раскуроченный косяк. Переживем ли вторую гранату? Надо что-то придумать…
– Тащи покрышки, Райнов! Канистру с бензином! Не спи, солдат…
Мы работали как проклятые. Пока я вслепую долбил из автомата, он взгромоздил за моей спиной четыре автопокрышки (хороши в любое время года?), облил бензином.
– А ну, отпрыгни! – рявкнул Хомченко, пропарывая пирамиду пулеметной очередью.
Я едва успел выбраться. Зажав нос, побежал от рванувшего в потолок кострища. Помню, в детстве мы сжигали на свалках старую автомобильную резину – при горении образуется отвратительный, жирный черный дым, имеющий мало общего с обычным «туристическим» дымом…
Дальнюю часть гаража мгновенно заволокло. Мы пятились к джипу, надрывно кашляя, посылая в задымленный проем короткие очереди.
