Рядом, сминая фирменными десантными сапогами низкорослые березки, быстро, как тень, мчится Юрий Скоробогатов. Он с Востряковым из одного призыва, вместе с ним был в афганских горах, но, в отличие от многих энтузиастов, которые по молодости полюбили риск и войну, все это в душе как-то возненавидел, хотя трусом никогда не был. Просто парень слеплен из другого теста. Он неприхотлив, не жаден, всегда готов поделиться с товарищем своим пайком, ответственен до крайнего предела, необычайно вынослив, но немногословен, сух, а порой даже угрюм.
У всех бойцов их отделения (а они зовутся отделением специального назначения) есть свои позывные. По сути – клички, возникшие в ходе первого собрания отряда, но от этого не менее цепкие, прилепившиеся к ним, наверное, на всю жизнь. У Вострякова «кликуха» немудрящая – Острый, просто усеченная фамилия. Его так звали еще в школе. А вот Скоробогатову изворотливый командирский ум приклеил нечто совершенно непостижимое, трудно произносимое – Скарабей. Вроде такой был жук, почитавшийся священным у древних египтян. Востряков о нем что-то слышал, ведь недаром после дембеля собирается поступать на исторический факультет. Ему грешно не знать такие вещи. Но интересно, откуда об этом известно Ястребу?
За березняком, прямо по ходу движения, открывается узкая заросшая просека, на краях которой время от времени попадаются замшелые, похожие на пни, квартальные столбы со стершимися цифрами на стесанных верхушках, которые здесь, наверное, расставляли еще до «исторического материализма», как выразился бы Остап Бендер. Бежать тут легче, под ногами нет сучьев (маленькие кусты и деревца не в счет); заросшая травой дорожка как будто идеально приспособлена для занятий кроссом. Правда, лучше это делать в одиночку и не с полной выкладкой…
Еще минут через пять командиры поворачивают направо – группа резко уходит в сторону, спускается по склону вниз. Здесь царствуют огромные столетние сосны, поверхность почвы усыпана толстым слоем иголок. Востряков замечает краем глаза целую семью великолепных маслят, но времени нет даже на то, чтобы их хорошо рассмотреть. Нужно мчаться вперед.
Когда отдых, неизвестно. Востряков начинает чувствовать усталость. Даже его хорошо натренированное тело не способно легко пережить такие нагрузки. Так и хочется остановиться, отдышаться, присесть на траву. Но если зовет труба, тут не до отдыха на краю лесного бора.
Скарабей уже здорово обогнал Семена, мчится метрах в ста пятидесяти впереди. Востряков время от времени может видеть, как мелькает среди стволов его камуфлированный костюм.
Спуск закончен. Они бегут вдоль заросшей лесной речки. Навстречу попался пожилой грибник в пенсионерской шляпе, испуганно метнулся в сторону. Вот еще один встречный – мужчина средних лет в спортивном костюме. Он остановился, стал делать дыхательные упражнения. Одно мгновение Востряков ему завидовал. Но картины быстро сменяют одна другую! Вот они уже на опушке леса. И опять бегут сквозь разреженный березняк. Со стороны ближайшей деревни доносится восхитительный запах печного дыма. Вот бы на несколько минут задержаться у этих низких заборов, выпить молока, поговорить с сельчанами…
Но дальше и дальше мчится взвод старшины Ястреба! Перелесок, заброшенный «большак», на выезде к селу искореженный гусеничными тракторами, еще один перелесок, лужайка с покосившимися сараями – то ли старая смолокурня, то ли бывшая рига. На опушке пасется стреноженный конь, перепрыгивает, звеня колокольчиком. Опять лес. Дорога, идущая неровными зигзагами через сырой осинник.
Маршрут второго взвода известен только старшим офицерам. Они, кстати, притаились где-то рядом, в контрольных точках, засекают время, оценивают боеготовность. Только разве можно точно узнать, где побегут десантники? Командование ведь сделало ставку на инициативность.
Почти два часа беспрерывного бега… Сбоку появился еще один соратник – идет почти наравне с Востряковым, но обгонять вроде не собирается. Да и зачем? Здесь же нет победителей в индивидуальном первенстве. Семен пару раз оглядывается, не может сразу сообразить, кого это ему послала судьба. С самого начала за ним ходко бежал Стас из третьего отделения, но потом, видимо, решил экономить силы и отстал. Потом вперед вырвался Скарабей… Странно, почему Ястреб не приказал строиться согласно их отделениям? Решил попробовать наобум? А если несколько «духов» заплутают или «умрут» – лягут где-нибудь в густом перелеске, а потом объявят, что потеряли след?
Перед глазами уже начинают двоиться, троиться предметы. Две сосны проросли третьей, откуда-то сбоку выглядывает целая роща берез – а их всего две. Плохо дело… Нужен отдых. Раз, два, три, четыре. Ровное дыхание, товарищ десантник, заставь мышцы работать в прежнем режиме! Раз, два, три…
Бегущая сбоку фигура неожиданно вырывается вперед, размашистыми скачками несется вперед. Из-за кустов доносится запоздалый окрик, разбавленный расстоянием и темпом движения в несколько запыхавшихся слогов:
– Спец-наз, не от-ста-вай!
Это Ярок из второго отделения. У него странная двойная фамилия – Яров-Полетаев. Прямо как из водевиля. Никаких афганских ветров он не нюхал, был прикомандирован три месяца назад из какой-то глубинной сибирской дивизии. Ходили слухи, что парень – стукачок, поэтому, мол, и вылетел сюда с восточной периферии. Хотя кто его знает. Одно очевидно – мутный он какой-то. Никогда не узнаешь, что у пацана на уме. Так и остался с первоначальной «кликухой» Ярок, как будто не мог присвоить себе что-то посолиднее. И еще поразил он недавно Вострякова своим признанием: после дембеля собирается поступать в Высшую школу КГБ. Похоже, действительно стукачок. Какой нормальный вэдэвэшник свяжет себя с Конторой? Это ведь даже хуже, чем Особый отдел…
Раз, два, три, четыре, пять, вышел Острый погулять. Нет, сегодня он явно не в форме! Уж если Ярок смог его обогнать, о чем еще говорить? Так недолго совсем сойти с дистанции!
Березняк тем временем катится вниз с пригорка: открылись заросли ольхи, небольшая речушка с утлым мостиком, а за ней – опушка, где далеко-далеко, от края и до края – только голое поле, лишь у горизонта перечеркнутое черной линией электрических проводов.
Видно, как первая пятерка останавливается около командира. Бойцы разминаются, делают гимнастику, приводят в норму «дыхалку». Востряков минует полуразвалившиеся мостки, кое-как сотворенные из неошкуренных гниловатых березовых стволов, и, постепенно замедляя темп, присоединяется к «группе лидера». Слава богу, есть время отдохнуть!
III
Вообще-то Ястреб запрещает курить во время рейда. Тем более на соревнованиях. Но Востряков – курильщик заядлый, со стажем. Ему командирские запреты нипочем. Да и не один он такой! Пока старшина с Пуговко обсуждают, склонившись над картой, варианты дальнейшего передвижения, несколько «дедов», отдышавшись, тайком прячутся в густых зарослях и достают сигареты.
– Я думаю, мы впереди минут на двадцать. Как пить дать! – высказывает предположение Ярок, шумно затягиваясь дымом. Он даже курит как-то неопрятно, торопливо, словно опасается, что ему не дадут довести это дело до конца. «Духовские» комплексы? Возможно.
