Проснулись они одновременно, в полной темноте. Востряков подошел к Анне, сел на край кровати. Едва он коснулся рукой ее горячего тела, как почувствовал неудержимое желание и, опустившись на одеяло, жадно поцеловал ее в губы. Но Анна не ответила на его призыв. Губы ее были плотно сжаты, а тело напряжено.
– Что с тобой? – спросил он, тяжело дыша.
– Ты забыл, что убили моего мужа. Я его не любила, Семен, но так не могу… Не могу сейчас. Дай мне привыкнуть.
Востряков поднялся, сел на свою кровать, достал сигареты, закурил.
– И потом от тебя сильно несет перегаром. Не обижайся…
Семен затушил сигарету о грязный пол, лег в постель.
– Помнишь, как случилось тогда, в Питере? – Аня приподнялась на локте. Семен угадывал в темноте ее соблазнительный контур. – Совершенно случайно. Спустя целую неделю. Как нас свела судьба! Оба поехали в командировку независимо друг от друга и встретились в Эрмитаже.
– Да, ты тогда постоянно говорила о своем супружеском долге перед господином Роенко. Хотя его ты, кажется, тоже не любила. Странное свойство твоей натуры! Дважды вышла замуж за тех, кто был тебе безразличен, и ушла от того, к кому, я надеюсь, все-таки питала теплые чувства. Я, кстати, еще в Монастырске вспомнил, откуда мне знакома фамилия Тушинцев. Ребята рассказывали лет пять назад, что ты стала супругой крупного криминального авторитета. Я тогда подумал про тебя плохо. Хотя, когда ты ушла от меня, хлопнув дверью, было уже понятно, в какие круги тебя тянет. Любительница красивой жизни!
– А ты бы смог меня обеспечить? – В голосе Анны послышалось раздражение. – Я избалованная девочка, мои родители никогда не жалели денег, благо по советским меркам были настоящими богачами. Жить в твоей грязной квартире? Ходить в китайском ширпотребе за сто долларов? Ездить на метро или на потрепанном «жигуленке»? Где он, кстати, теперь? Неужели ветеран не состарился душой?
– Состарился. Я его продал давным-давно. И езжу преимущественно на такси. Так удобнее.
– Знаешь, Востряков, ты действительно странный мужик. Хороший, но странный. Мне кажется, тебя ничто не изменит. Никакие деньги, никакая слава, никакая любовь. Так и будешь пить дешевое пиво, обедать в кафешках со стоячими местами, носить заношенные брюки с оптового рынка.
– И что в этом плохого? – Семен опять сел на кровати, закурил новую сигарету. – Я всегда хотел поправить свое материальное положение, всегда рвался к новым вершинам. Но богатство упало мне в руки именно тогда, когда я его не ждал… Кстати, я до сих пор не решил, что с ним делать. Скарабей мне на самом деле подсунул золотую бомбу. Куда я с ней?
– Ладно, давай будем спать. Утро вечера мудренее. Завтра приедем в Москву и спокойно все обсудим. А по пути стоит прибарахлиться. Ходить в этих тряпках мне не по душе.
– Не забывай, что нам придется там тоже жить в гостинице. Моя квартира небезопасна. Не говоря уже про дом Антиквара. Где вы, кстати, обосновались?
– На Рублевке. Я не хочу об этом говорить. Спи. Спокойной ночи.
Востряков еще долго ворочался на постели, курил, но Аня никак не реагировала. Видимо, опять заснула.
IX
Москва
Гостиница «Южная звезда»
Два дня спустя
Они находились здесь уже вторые сутки. Выбрали небольшую, затерянную среди новостроек окраинную гостиницу на юго-западе, заплатили втридорога администраторше, чтобы не оставлять свои паспорта, и спокойно прожили первый день. Купили в ближайшем супермаркете много всякой снеди и дорогого вина и устроили долгий обед, плавно переходящий в ужин.
Номер был гораздо вместительнее ободранной комнатенки в Новотроицке, здесь была ванная комната, бра над кроватями, гладкий лакированный пол, действующий цветной телевизор.
– Это уже лучше, – оценила Аня, когда только вошла внутрь. – Конечно, не дотягивает и до одной звезды по международным меркам, несмотря на название, но все же, все же… Кстати, а почему ее так наименовали? Я здесь вообще-то не встречала кавказцев. Не их район. Как думаешь?
– Думаю, все гораздо проще. Юго-запад столицы. Поэтому, и «Южная звезда». Просто и без затей.
Часам к одиннадцати, когда они были сыты и слегка пьяны, Семен достал купленный сегодня CD-проигрыватель, поставил компакт-диск с танцевальной музыкой и, выбрав медленную вариацию, подхватил Анну и крепко прижал к себе.
Через минуту он страстно целовал ее лицо, шею, дернул сзади за молнию платье, стремительно обнажая такое желанное и забытое тело…
Семен любил ее долго и жадно, вспоминая свои лучшие минуты из давно ушедшего времени. И наконец, совершенно обессиленный, тяжело дыша, лег на краю постели и потянулся за сигаретами, которые оставил на тумбочке.
Анна тоже закурила, откинула со лба волосы:
– Как ты жил все это время?
– Крайне нерегулярно, – схохмил Востряков.
– Слышу знакомые интонации. Получил желаемое и опять возвращаешься к своему стебу.
– Так проще переносить тяготы жизненного пути. И отчуждение приближенных.
Анна вздрогнула, затушила окурок в пепельнице, стоящей на тумбочке, резко встала с постели, опустив свои точеные ступни на коврик.
– Все это нехорошо, очень нехорошо. Грешно. Алексей умер три дня назад, а я развлекаюсь здесь с тобой…
– Ты что говоришь? – Семен тоже затушил сигарету, обнял Анну, хотел прижать к себе.
Но она отстранилась, взяла со стула купленный сегодня халат, накинула его на плечи:
– Завтра мы должны решить, что дальше делать. Так больше нельзя.
Она прошла в ванную и закрылась там, резко задвинув запор. Через некоторое время сквозь шум воды Вострякову послышалось сдавленное тихое рыдание.
* * *
Разрыв произошел на следующий день.
После завтрака в гостиничной столовой они поднялись наверх, чтобы окончательно определить дальнейшие планы.
Анна села на стул и требовательно посмотрела в лицо Вострякова:
– Ну так и что же ты решил? Деньги Алексея вообще-то принадлежат мне, но я честно готова с тобой поделиться. Насчет золота я не знаю. Смотри сам.
Востряков опустил голову, помолчал некоторое время, потом сказал:
– Я думаю, что золото необходимо сдать. Это исторические ценности, а не слитки. Уж не тебе это объяснять…
– Ты забыл, какие советы нам давал покойный Каштан? Тебя возьмут легко и непринужденно.
– Но он советовал в случае чего обратиться к хорошему адвокату.
– Зачем тебе в это впутываться? И ради чего? – Анна его как будто не слышала. – Чтобы получить несчастные десять процентов в лучшем случае. Может, стоит задуматься об основании собственного дела? Некоторые очень крутые люди начинали с сущих грошей. А тебя бог наградил такой суммой. Другой бы прыгал от восторга!
