– Контрабандист я, – просто ответил абориген, словно признал свою принадлежность к самой обычной и вполне уважаемой гильдии вроде каких-нибудь корабельщиков или столяров-краснодеревщиков. – Несколько суденышек, десятка два человек. Товар разный туда-сюда…
– Суденышки, говоришь? – В мозгу Вашукова что-то почти физически ощутимо щелкнуло, и вмиг начала выстраиваться пока еще туманная, едва уловимая, но уже вполне связная цепочка: море, контрабандисты, каботажные рейсы… – Слушай, а ты ничего не слышал от своих знакомых мореходов о том, как милях в пятидесяти от города нашли брошенную машину, а в ней труп один интересный, нет?
– Нет, – твердо сказал старик и для убедительности отрицательно покачал головой, – ничего такого я не слышал. Но если очень надо, то могу навести справки.
– Надо, – кивнул морпех и, после недолгих колебаний, попросил попробовать что-либо выяснить и насчет того, не слышал ли кто из морячков что-нибудь о пропавших в том же районе троих белых мужчинах.
Из тайных глубин все того же матраца абориген выудил обычный мобильный телефон, подмигнул Вашукову и, поглядывая на дверь, начал набирать номер. Минут за десять старик сделал три звонка. Потом молча выкурил сигарету и позвонил еще кому-то, с кем проговорил не меньше пяти минут. А еще через минуту подполковник узнал о существовании человека, который не только видел, как в указанном месте взорвалась большая лодка, но и, возможно, что-то знает о судьбе людей, на том суденышке находившихся.
Все оказалось до такой степени неожиданно просто, что в первую минуту Вашуков даже не поверил старику и попросил повторить все добытые новости еще разок. Нет, похоже, все сходилось: и место, и время. Правда, тут же морпех сообразил, что есть одно простенькое и весьма неприятное обстоятельство, мешающее ему сейчас же броситься к тому человеку и подробно выяснить, что, где и как, – чтобы куда-то «броситься», надо было сначала выйти из тюрьмы…
7. Сомали, окраина города Алула, август 2010 года
– По-моему, он очухался… – Голос, вроде бы незнакомый, прозвучал откуда-то со стороны и в то же время сверху. Хотя, почему «сверху», как раз понятно – потому, что сам он лежит на полу, на жестком и грязном полу рядом со стеной, уходящей вверх, где в полутьме едва виден закопченный потолок. Голос и звон… Звон-то откуда? Да еще какой-то двойной. Ага, понятно: один звон нескончаемой нотой звучит в голове – как будто по стеклянному шару слегка стукнули стальным прутиком; а второй звон – это легкое позвякивание стальной цепочки, тянущейся от наручников к крюку вбитому в стену. Где-то он уже видел подобную цепочку…
Орехов сдавленно застонал и слабо дернул занемевшей правой рукой, высоко вздернутой наручниками. Одно кольцо было защелкнуто вокруг запястья, а сквозь второе была пропущена цепь. Хорошо еще, что одну руку свободной оставили… Подполковник крепко зажмурился, усилием воли стараясь загнать поглубже звенящую боль в голове и во всем теле, и в то же время незаметно попробовал напрягать разные группы мышц и шевелить руками-ногами. Вроде бы все цело, отзывается и послушно шевелится. Только тупой болью отдает и там и сям. А вот пара ребер точно сломана – при каждом вздохе грудину как шилом кто протыкает. По ребрам, значит, чуть позже настучали, твари, когда он уже вырубился…
Сергей вспомнил все почти сразу после того, как очнулся под невеселый звон цепи, вторивший нудной музыкальной шкатулке, которая звучала в голове, пострадавшей от удара рукояткой пистолета. Если бы не притаившаяся в ребрах боль, со злорадством выжидавшая любого его неосторожного движения, Орехов, наверное, сейчас бы рассмеялся – от души и в полный голос. Хотя причин веселиться не было ни единой – ну, разве что по поводу того, что он еще жив до сих пор, а не кормит морских гадов и рыбок.
«Баран ты, Сергей Викторович, а не спецназовец, – уныло размышлял Орехов, не жалея для «комплиментов» себе самых хлестких матюков. – Расскажу потом Вашукову – ни за что ведь не поверит, а как поверит, так со смеху сдохнет! Ну, чисто самодеятельность в отсталом колхозе, а не работа профессионала. Одно только меня слегка может оправдать: я все же солдат, а не разведчик-нелегал. Сначала вроде бы все нормально шло… Прилетел в Алулу, номер в зачуханном отельчике снял. Побродил в районе порта, по рынку, посмотрел-послушал. В порту только-только нащупал тропку к людям, наверняка имеющим связи с пиратским бизнесом, – и тут же получил по голове. Ни документов никто не спрашивал, ни тем более рекомендаций, ничего – сразу по чану. Простые ребята – как приклад от автомата Калашникова! А ты чего хотел? Чтобы тебя под белы рученьки вежливо отвели к боссам, да и чайком угостили? Правильно отмудохали! И радуйся, придурок, что жив еще. Только вот надолго ли…»
Где-то совсем рядом чей-то голос произнес короткую фразу на непонятном языке – видимо, на местном диалекте, поскольку Орехов, немного знакомый с арабским, разобрал только одно слово: «белый», да и то без особой уверенности. Уверенность пришла, когда охранники подхватились со своих мест и начали отстегивать от крюка кольцо наручников, которое тут же защелкнули на дотоле свободном запястье левой руки. Вдвоем бандиты без каких-либо осторожностей и нежностей рывком поставили пленника на ноги и, не обращая внимания на стоны и ругань Орехова, быстро повели его по каким-то коридорам и темным переходам.
Правда, идти пришлось недолго; вскоре пленника втолкнули в небольшую, ярко освещенную комнату и силой усадили на стоявший неподалеку от стола стул. Орехов, с минуту просидевший молча и стиснув зубы, чтобы не застонать от резкой боли в поврежденных ребрах, медленно поднял взгляд и увидел за столом крепкого темнокожего мужика в камуфляже. На столе стоял раскрытый ноутбук, лежали какие-то книги и бумаги, а на краю чернел армейский берет с замысловатой кокардой.
– Как самочувствие? – по-английски спросил мужчина. Прозвучи этот вопрос при других обстоятельствах, Орехов, вероятно, поверил бы искренней заботливости и сочувствию этого, судя по всему, умного и опасного человека. – Мои люди, вижу, немножечко перестарались. Мне очень жаль, но вам не следовало проявлять излишнего любопытства – здесь этого не любят. А теперь я хотел бы услышать от вас объяснения: кто вы, ну, и прочее… Итак?
– Макс Лурье, журналист, подданный Королевства Нидерландов, – монотонно проговорил подполковник, заранее предчувствуя, что этот чернокожий крепыш не поверит ни единому слову. – Я не из спецслужб и не шпион. Я всего лишь хотел познакомиться с кем-нибудь из местных… полевых командиров, неформальных лидеров, которые… Которые командуют людьми, выходящими в море для… своеобразного промысла, который…
– Смелее, мой друг, смелее! Промысел, который весь цивилизованный мир именует пиратством – это ты хотел сказать? – насмешливо подсказал бандит, но Орехову вдруг показалось, что в блестящих глазах темнокожего мелькнуло что-то наподобие заинтересованности. – Журналист? Где работаешь?
– Журнал «Солджер оф Форчун», внештатник. Ну, и еще кое-какие издания…
– Журналист из Голландии. Отлично… Ну, королеву Беатрикс мы беспокоить, думаю, не станем, – пальцы мужчины быстро забегали по клавиатуре включенного ноутбука, – а вот в редакцию журнальчика твоего позвоним… Ага, вот контакты. Номер…
