Ладно, решил Лавров, пора начинать. Послушный командам робот выкатился на тропу и повернул в сторону базы Шайтана. Машинка легко катилась вперед, подрагивая на камнях. Изображение на мониторе у Батяни тоже подрагивало, но все же пейзаж, открывавшийся камерам робота, виден был хорошо. Включать приборы ночного видения еще рано, решил майор.
Под гусеницами робота чуть слышно шелестели камешки – Андрей, надев наушники, хорошо слышал этот звук, вплетавшийся в тихое жужжание электромоторов разведчика. Вдруг в это убаюкивающее гудение ворвался новый звук. Лавров вслушался, пытаясь понять, что это. Он пощелкал переключателем, но камеры робота пока не видели источник странного шума. Наконец посторонний звук стал отчетливее, и Батяня уловил в нем что-то похожее на «цок, цок, цок…». Звук явно приближался. Майор поискал в окружающем робота пейзаже подходящее укрытие и закатил разведчика в неглубокую ямку за большим камнем. Теперь робота можно было увидеть с тропы, только целенаправленно высматривая. Зато камеры разведчика прекрасно «видели» участок, на котором вот-вот должен был появиться источник странного шума.
Лавров покрутил зум, пытаясь сделать изображение более резким, и вдруг на экране из-за камня, за которым прятался робот, появился тот самый старик в зеленой чалме, которого оставили под присмотром Павлова. Торговец, поглаживая аккуратную бородку, горделиво восседал на своем ишаке, по-прежнему увешанном сумками и мешками. Ишак же однозначно нес своего седока в сторону базы «эскадрона смерти».
Майор тихо выругался:
– …твою мать! – и, передав наушники Литвинову, он вместе с прапорщиком бросился к месту, где оставил Павлова с «временно задержанным».
Капитан никуда не подевался, но находился в полной отключке. Разве что пена изо рта не текла. Батяне бросилась в глаза догоревшая до фильтра сигарета в пальцах у Алексея. Видно было, что по карманам капитана лазили, причем основательно, однако ничего не пропало. Наоборот, в нагрудном кармане обнаружилась едва початая пачка сигарет, которой там никак не могло быть, – Батяня отлично помнил, что таких Павлов не курил, да и не переживал бы так капитан из-за курева, если бы оно у него было в запасе.
В этот момент капитан зашевелился и открыл глаза. Ко всеобщей радости, в себя он пришел довольно быстро. Батяня первым делом поинтересовался самочувствием.
– Да вроде нормально, – с некоторым сомнением проговорил Павлов и, не дожидаясь следующего вопроса, сказал: – Прости, командир, что так вышло. Этот хрен бородатый сначала мне лапшу на уши вешал, а потом углядел, гад, что мне курить хочется, ну и угостил типа. И сам еще закурил. Я смотрю, он дымит и хорошо ему. Балдеет прямо. И тоже закурил. Только вот ему никаким боком, а я пару раз затянулся и брык с катушек. Вроде только глаза закрыл… И вдруг вы меня будите. Вот же, блин…
– Ясно, – вздохнул Батяня, глядя на то, как Алексей страдальчески поморщился и прикрыл глаза, и повернулся к прапорщику: – Побудь с ним, я к Литвинову. Очухается, тоже дуйте на позицию.
Старик на ишаке уже изрядно удалился от того места, где разминулся с роботом-разведчиком, и скрылся из виду, когда Батяня перехватил у Литвинова наушники и джойстик. Подскакивая на каменистом грунте, робот резво выкатился из укрытия и двинулся в сторону базы наемников.
Как оказалось, ускакал потомок пророка не так уж далеко – за четвертым или пятым поворотом его зеленая чалма снова попала в поле зрения одной из камер разведчика. Впрочем, и периметр базы «эскадрона смерти» тоже. И направлялся этот странный торговец именно туда.
Глава 17
Ослик меланхолично бежал по тропинке, зеленая чалма его наездника покачивалась в такт цоканью подков. Тропа петляла, извивалась, но неуклонно приближалась к окраине древнего и давно заброшенного города. Сирийское правительство давно закрыло Пальмиру для свободного посещения иностранными туристами, а самим сирийцам эти руины и даром были не нужны. Так что здесь не было ничего и никого, кроме ветра, гоняющего песок между римских колонн, да жителей маленькой деревушки, тоже именовавшейся Пальмирой, но она примостилась на противоположном краю древнего города и отсюда даже не была видна, а ее жители с некоторых пор старались обходить руины подальше и даже старой дорогой перестали пользоваться, а новую проложили далеко в обход. Однако зоркие глаза старика уже заметили идущую вдоль скал накатанную трассу, которая пересекала старую тропу и упиралась в ворота, вделанные в ограду из колючей проволоки. За оградой виднелись автомобили, в основном армейского фасона. Ограда охватывала довольно большой кусок территории древней Пальмиры, примыкающий к входу в пещерный город. На углах периметра стояли вышки с часовыми, но на них вроде бы никого не было – по крайней мере, так могло показаться. Вдоль ограды прохаживались часовые с автоматами наперевес. Однако старик не отворачивал своего ослика в сторону, а упорно продолжал приближаться к воротам явно секретного объекта.
Когда до ворот оставалось метров триста, не больше, навстречу наезднику из-за огромного валуна вышли двое мужчин в камуфляже песочного цвета и с укорочеными автоматами. Оба высокие, широкоплечие, с накачанными мышцами, коротко стриженные. И оба – явные европейцы, дочерна загорелые, но никак не смуглые от природы. Один белобрысый, второй – с волосами потемнее. Белобрысый вышел вперед и рявкнул по-арабски, но с сильным акцентом:
– Стой, куда прешь?!
Старик послушно остановил ослика и слез.
– Руки подними!
Торговец выполнил и эту команду. К нему тут же подскочил темноволосый и принялся обыскивать – быстро и грубо. Однако чалму не тронул – похоже, хорошо знал, чем это чревато. И нарываться на неприятности раньше времени не хотел. Ничего не найдя в складках стариковской хламиды, он выругался по-русски, сплюнул на песок и отступил на шаг. Старик же осторожно отряхнулся, улыбнулся и терпеливо начал объяснять, что он странствующий торговец. Громилы поскучнели лицами, а старик понял, что бить, а тем более убивать прямо сейчас его не будут, начал предлагать так странно подвернувшимся «потенциальным клиентам» весь свой нехитрый ассортимент. Белобрысый с напарником переглянулись – незваный гость явно не понимал, куда его занесло. Блондин почесал затылок и взмахом руки прервал старика, продолжавшего рекламировать свой товар:
– Заткнись, чучело! – дополнил по-русски он свой жест. Темноволосый стал рядом с ним и, глядя на умолкшего торговца, негромко поинтересовался:
– Чего делать-то с ним будем?
– А чего с ним делать? – гоготнул белобрысый. – Грохнуть-то можно, а закапывать кто будет? Я? Или ты? За так, что ли? Дураков нет. Я не экскаватор.
– Так что ты предлагаешь? – непонимающе уставился на него второй громила. – Отпустить? Так Шайтан нас самих закопает.
– Да ничего я не предлагаю! – отмахнулся тот. – Вот Бахтияр из Дамаска вернется, он командир, он пусть и думает. Запрем пока. Захочет, чтобы мы его расстреляли и закопали, – пусть заплатит.
Второй хихикнул:
– Ага, по прейскуранту. – Он взмахнул автоматом, показывая стволом в сторону ворот, и сказал по-арабски: – Туда иди.
