Грузовик беззастенчиво заехал колесами на тротуар и развернулся одним приемом на улице, стал неподалеку от ворот дома Авада. Двигатель продолжал работать, клочковатый дым из выхлопной трубы несло ветром на террасу.
– Фу, как воняет! – пожаловался маленький Айан.
– Нужно говорить не «воняет», а «пахнет», – поправила братишку Динара.
– Помолчите, дети! – шикнула Закира.
Пожилая парочка, выкатившая из магазина тележку с продуктами, шарахнулась от человека в камуфляже. Сунувшаяся на улицу семья с грудным ребенком тут же ретировалась, завидев армейскую машину без номеров. Городской пейзаж в зоне видимости Авада очень быстро обезлюдел.
Незнакомец в камуфляже спокойно подошел к банкомату, установленному возле входа в магазин. Сунул карточку и принялся нажимать кнопки. Внутри аппарата заурчало, зашелестело, и банкомат стал сыпать купюры, сыпал довольно долго. Мужчина подровнял пачку, не пересчитывая, сунул ее в нагрудный карман и направился к грузовику.
Авад уже собирался облегченно вздохнуть, предвидя, что странный гость их тихого городка сядет сейчас в кабину и машина уедет. Но этого не случилось. Мужчина в камуфляже стукнул кулаком в деревянный борт и скомандовал:
– Выгружайтесь!
Торговец Эдельби не сразу понял, что он сказал, ведь прозвучало это не по-арабски. А потом смысл команды сам собой стал ясен. Так говорили русские специалисты, монтировавшие оборудование на местной электростанции, на строительстве которой Авад подрабатывал три года тому назад.
«Русские?» – недоуменно подумал он.
Тем временем из кузова уже спрыгнули четверо крепко сложенных мужчин, одетых в военную форму незнакомого покроя и без знаков различия, выглядевших как европейцы. Мужчина в камуфляже уверенно направился к калитке дома семьи Эдельби. Он даже не стал утруждать себя стуком, не стал окликать хозяев. Просто с ходу ударил в калитку плечом – незамысловатая щеколда отлетела в мгновение ока. Пятеро незваных гостей уверенно шагали к террасе. Поскольку они не умещались на узкой дорожке, то цветы хрустели под их берцами.
Человек в камуфляже взбежал по ступенькам, прищурился, глядя на хозяина:
– Ты Авад Эдельби? – поинтересовался он так, словно эти имя и фамилия были названием одного из самых страшных преступлений.
– Да, я… – дрогнувшим голосом отозвался хозяин и бросил взгляд на опустевшую, погружающуюся в темноту улицу.
– Пошел в дом! – мужчина грубо схватил Авада за плечо, выдернул из-за стола и толкнул к двери. – В дом пошел!
Его подручные уже подгоняли Закиру и ее детей.
– И вы следом.
Хлопнула дверь, загорелся верхний свет. Авад очень гордился просторной гостиной своего дома. Много сил и средств он вложил в то, чтобы люди чувствовали себя здесь уютно. Кондиционер, ковры, широкий диван, на котором перед телевизором могла с комфортом усесться вся семья. Но теперь комфорт мог Аваду только сниться. Он не успел заметить, кто именно включил телевизор и прибавил в нем звук.
Продолжая щуриться, человек в камуфляже схватил Эдельби за рубашку, притянул к себе и проговорил прямо в лицо:
– Признавайся, где прячется твой старший брат Усама? У тебя прячется, так ведь?
– Его нет здесь… Где он, не знаю. Усама уже десять лет как в Дамаск переехал. В университете преподает. Я его полгода не видел… – честно ответил Авад, дрожа как сухой лист.
– Ты понимаешь, что тебе светит, – почти прорычал страшный гость, – если ты его прячешь? Ведь он против нашего президента народ баламутит.
Кое-что прояснилось. Странные визитеры прибыли не из-за сегодняшних событий на базаре, сам Авад их не интересовал, они искали Усаму – старшего брата Авада, университетского преподавателя, возглавлявшего на факультете опозиционно настроенную молодежь. Но торговец мог чем угодно поклясться, что даже в последний приезд брата о политике с ним не говорил.
– Честное слово, господин… офицер, – Авад запнулся, ведь знаков различия не было ни у кого из незваных гостей, – не появлялся он здесь. Не звонил даже…
– Да?
«Герой сериала» говорил на сирийском диалекте арабского языка довольно чисто и уверенно, даже слов не коверкал, но чувствовалось, что он ему не родной.
– Врешь! – Мужчина в камуфляже резко ударил Аваду коленом между ног, а когда тот, взвыв, согнулся, саданул кулаком в лицо. – Где прячется брат?
Из разбитого носа хлопьями полетела кровь.
– Не знаю, – захлебываясь, выдавил из себя Авад.
Закира рванулась к нему:
– Не трогайте его, он правду говорит.
– Не лезь, баба! – по-русски цыкнул на нее один из головорезов.
Закира хоть и поняла по интонации, что ее предупреждают, но не сдержалась, набросилась на одетого в камуфляж мужчину, обрушила ему на спину град нечувствительных для него ударов.
– Да успокойте ее! – прикрикнул главарь на подручных.
Свеловолосый гигант схватил женщину за плечи и отшвырнул к стене. Закира ударилась головой о тумбочку и потеряла сознание. Дети, Динара и Айан, тормошили ее, шепча:
– Мама, мамочка…
– Так, еще раз спрашиваю – где твой брат? – продолжал щуриться мужчина в камуфляже и занес кулак для удара.
Авад сжался и закрыл глаза:
– Не знаю, честное слово, не знаю… Жену, детей не трогайте!
Удара не последовало.
– Может, и в самом деле не знает? – ухмыльнулся мужчина в камуфляже.
– Да врет он, Бахтияр! – отозвался белобрысый, закатывая рукава.
Почему-то Бахтияр не возмутился, что подельник назвал его в такой ситуации по имени.
– Братца выдать не хочешь? А мы его предупреждали: если не сдастся властям, то всем его родственникам очень плохо будет. Думаешь, он о тебе и твоих детях беспокоится? Нет. Спрятался. За свою шкуру испугался.
– Я не знаю, где он. В самом деле, ничего не знаю, детьми клянусь! – взмолился Авад.
– Ты о Шайтане слышал? Так вот это я – Шайтан! Мы тебе память сейчас оживим, – пообещал Бахтияр. – Если собой не дорожишь, то о детях подумай.
Белобрысый склонился к четырнадцатилетней Динаре, которая сидела на полу возле матери и пыталась привести ее в чувство.
– Поднимайся, поднимайся, – проговорил он притворно заботливо. – Холодно на полу сидеть.
Девчонка отдернула руку, когда ей попытались помочь подняться.
– Нет!
– Ты же отца своего уважаешь? Не хочешь, чтобы ему было плохо? Вставай.
– Мы дядю давно не видели. – Динара поднялась, с мольбой посмотрела на отца, но тот был бессилен что-либо для нее сделать.
– Значит, не скажешь, – покачал головой Бахтияр. – А зря! – рявкнул он.
