Пару секунд спустя из-за двери послышался вопрос, заданный по-польски. Из всего сказанного Андрей понял только одно слово – «хасфо» (пароль).
– Балтимор! – тоном, не терпящим возражений, объявил он.
Дверь распахнулась, и из темноты, озаряемой сзади лишь пламенем горящих машин, высунулось удивленное лицо нехилого парня в натовской форме. Судя по всему, тот что-то хотел спросить, но не успел – короткий нокаутирующий удар отбросил его назад, и он безмолвно растянулся в узковатом проходе. Оказавшись на территории, Лавров увидел суетливую беготню с огнетушителями сотрудников метеостанции, пытавшихся бороться с огнем. Автофургон, уцелевший от огня, стоял у того самого, привлекшего внимание Андрея кирпичного тамбура. Двое вооруженных автоматами мужчин, закинув кого-то в будку фургона и закрыв дверь, быстро сели в кабину, явно намереваясь уехать. Но подобный вариант в планы Лаврова не входил. Он догадался, что эти двое собираются увезти узников подземной тюрьмы в другое место.
…Едва захлопнулась водительская дверца, к ней из темноты подскочил какой-то человек и властно по-английски, но с каким-то непонятным акцентом, потребовал:
– Документы на вывоз пленных! Живо! Я – инспектор генерального штаба полковник Хмелинский!
– Какие документы?! – рявкнула из кабины толстощекая ряха. – Знай свое место, полячишка! Гоу ту хелл! (Пошел к черту!)
– Что-о-о?! – с типично польским гонором вскипел неизвестный. – Я сейчас же позвоню министру обороны и доложу о вашем хамском поведении, пиндосы факовые!
Услышав о факовых пиндосах, сидевшие в кабине ломовики заскрежетали от ярости зубами и, выскочив наружу, накинулись на возомнившего о себе невесть что какого-то польского полковничишку, который посмел оскорбить не кого-то, а представителей величайшей из стран мира, в сравнении с которой все прочие – хлам и мусор. Но… Они даже не подозревали, что именно это от них и требовалось. Получив по паре сокрушительных ударов в самые болезненные точки, они повалились на асфальт, как мешки с картошкой, бессмысленно таращась в хмурое польское небо, на котором меж туч слабо проблескивала луна.
А Лавров, подрулив к воротам, снова забежал на КПП. Подняв с пола уже начавшего ворочаться дежурного и несколько раз хлопнув по щекам, он привел его в чувство и, едва тот открыл глаза, коротко приказал:
– Ворота открыть!
Пистолет, приставленный к голове дежурного, весьма красноречиво подкрепил это требование. Тот молча нажал на кнопку сбоку от входа, и полотно ворот плавно поехало вбок. Едва ворота открылись, освободив путь автомобилю, Андрей в упор выстрелил в коробку реле, разнеся ее на куски, чтобы в тот момент, когда он будет выезжать, ни у кого не появился соблазн помешать ему скрыться.
Оттолкнув дежурного, он бросился к машине. Видимо услышав выстрел, со стороны горящего помещения резервного генератора и коттеджа в сторону ворот метнулось сразу несколько человек.
– Стой! Куда?! – вскидывая пистолет и беспорядочно паля на ходу, заорал долговязый тип.
– Кто это? Что происходит? – полоснув из автомата в сторону ворот и задыхаясь от беготни, выкрикнул другой.
Ответом ему был пистолетный выстрел. Получив пулю в правое плечо, автоматчик закувыркался на траве, теряя всякий интерес ко всему сущему. Долговязый и прочие бросились на землю и залегли, намереваясь прицельным огнем достать-таки неизвестного – в чем они были уверены – террориста.
Но Лавров дуэлировать с охраной объекта не собирался. Воспользовавшись заминкой, он запрыгнул в кабину и, включив передачу, резко, с пробуксовкой, ринулся в спасительную темноту. Лихорадочные выстрелы, выпущенные вдогонку, остановить его уже не смогли. Припав к рулю, Андрей, что называется, жал на всю железку. В мечущемся свете фар мимо него с обеих сторон, сливаясь в однообразно-зеленое полотно, стремительно летела стена хвойного леса.
Неожиданно впереди он увидел далекие отсветы фар машин, идущих навстречу. Ударив по тормозам и оставив одни лишь подфарники, Лавров круто свернул в чащобу. Пару минут спустя, озаряя лес миганием оранжевых и синих проблесковых маячков, мимо него, воя сиренами, стремглав промчались пожарные и полицейские машины. Тут же вернувшись на дорогу, он помчался прочь от ввергнутой им в недоумение и хаос секретной метеостанции. Но на первой же развилке, свернув с асфальта на лесной проселок, Андрей круто повернул вправо и погнал автофургон в сторону Густеца.
Когда до села, по его прикидкам, осталось не более километра, он загнал машину в чащу молодого ельника и, открыв тяжелую дверь железной будки, негромко спросил по-английски:
– Мистер Борисов, вы здесь?
– Его здесь нет, – донеслось из темноты по-русски. – Еще позавчера увезли в другое место.
– А вы кто? – Лавров тоже перешел на русский.
Услышав о том, что нужного ему человека здесь нет, он едва не заскрежетал зубами от нахлынувшей досады. Блин горелый! Столько риска, усилий, трудов, и – на тебе, все впустую…
– Журавин Дмитрий, уроженец Самарканда, гражданин Узбекистана. – В проеме двери показалась угловатая мужская фигура. – По профессии журналист, работал на итальянскую газету. Был в Ираке, случайно заснял расправу американцев с мирными жителями. За это меня тут же сцапали и упрятали в бункер на несколько месяцев, где держали в полной изоляции. Потом перевезли в Косово, где отсидел под землей еще с месяц. Неделю назад на самолете доставили сюда.
– Здесь, в фургоне, кто-то еще есть? – Услышав в темноте какой-то непонятный шорох и сдавленный стон, Андрей насторожился.
– Да, еще трое. Насколько я знаю восточные языки, это пакистанцы. Одного, по-моему, зацепило пулей. Он все стонал по-своему: нога, нога! Тут они всего дня три. До них были афганцы. Куда тех увезли – я не в курсе. Скорее всего, на Гуантанамо. По-русски – ни один не бельмес. А Борисова, он пожилой такой, я видел через щель в дверном волчке. Тут он был всего пару суток. Мы с ним через стенку перестукивались. Он передал, что его похитили в Светлореченске и собираются переправить в США. Но в тот момент, когда его уводили, двое охранников меж собой обмолвились про Косово. Так что сейчас он может быть там. Кстати – об этом я слышал и раньше, – такая же секретная тюрьма есть еще и в Бельгии, где-то в пригороде Брюсселя. Ну, а кто вы – спрашивать не буду, понятно и без слов. В любом случае, огромное спасибо и, в придачу, – узбекский рахмат, – рассмеялся Дмитрий.
– Тебе теперь есть куда податься? – спросил Лавров, почувствовав необходимость помочь Журавину выбраться за пределы Польши.
– Ну, к своим куда-то… В смысле, в Белоруссию, Россию… – пожал тот плечами. – Пешочком, ночами дотопаю. Кстати, а где именно мы сейчас находимся?
– В окрестностях Гданьска. – Андрей указал в сторону города.
– Ого! Так тут, выходит, рядом Калининград? – обрадовался Дмитрий. – Можно сказать, рукой подать?
– Боюсь, не все так просто… – задумчиво покачал головой Лавров. – Сейчас тут все так прогребут частыми «граблями», что ты и до Эльблонга добраться не успеешь, как тебя заметут. Поедешь со мной. Доберемся до Словакии – там у натовцев ручонки покороче, чем здесь. В Братиславе обратишься в российское посольство. Думаю, они тебе помогут.
