– Кажется, он за собой зовет, – напомнил раздумывающему Калинину Жуков.
– Я понимаю… – Иван прибавил оборотов, и «Ан-2» легко покатился по полю вслед за джипом.
У самого леса за отгороженной от него глубоким рвом с подернутой ряской водой находилась испытательная площадка. Пыльный бетон, почерневшие металлические конструкции – отбойники для обкатки реактивных двигателей, пустая полосатая будка часового, несколько земляных капониров для истребителей. Джип, игриво вильнув на просторной площадке, подъехал к банковскому броневику, спрятавшемуся под высоким валом капонира. Петрович вышел из машины, поднял над головой руки, показывая, чтобы летчики глушили двигатель. Когда пропеллер сделал последние натужные обороты и замер, Калинин отстегнул ремень и выглянул в салон.
Света уже проснулась, таджики собирались.
– Пошли, – бросил командир Петру Жукову, – сам Петрович нас встречает. Зря бабу брали, злиться станет.
Бетон после качки казался необычно твердым. Летчики и Петрович встретились у джипа.
– Как полет?
– Как всегда – отлично, – бодро сообщил Калинин.
– Иначе и быть не могло. – Петрович покосился на Свету, девушке помогал выбраться из самолета таджик. – Это кто? Небесная попутчица? Стояла на облаке и голосовала?
– Попросили красивую девушку подвезти, – пожал плечами Калинин, – вот я и подумал.
– Жаль, – тихо проговорил Петрович.
Иван так и не понял, к чему относилось это короткое слово.
– Представители завода скоро подъедут? Надо самолет им передать, пока не стемнело.
Петрович даже не улыбнулся:
– Подъедут. Все подъедут.
Таджики тем временем уже выгрузили картонные ящики.
– Отойдите в сторонку, – холодно попросил летчиков Петрович.
А дальше начались странные, но вполне ожидаемые для Калинина вещи. Из банковского броневика выбрались четверо мужчин, из джипа – трое. Таджики вели себя осторожно.
– Почему Кальмар не приехал встретить? – спросил таджик у Петровича.
– У него и спрашивай.
Калинин вытащил сигарету, с жадностью закурил, последние сомнения насчет законности его новой работы отпали.
– Открой.
Таджик указывал пальцем на ящики по очереди, Петрович остановил свой выбор на пятом.
– Его и откроешь.
Захрустела взрезаемая липкая лента, под картонной крышкой оказались черные непрозрачные пакеты. Петрович наугад выбрал из них один, положив поверх других, взрезал ножом. Калинин отвернулся, делая вид, что происходящее его не касается. Света, стоявшая рядом с картонными ящиками, вжалась в стойку шасси, на нее никто не обращал внимания.
Наконец Петрович дал знак людям, приехавшим на банковском броневике.
– Все в порядке. Как видите, новый маршрут работает не хуже старого. Принимайте товар.
Таджики не согласились с таким решением, расставаться с дурью под честное слово не хотели.
– Если Кальмар не приехал, они должны нам деньги передать.
Петрович пожал плечами и взял из рук стоявшего рядом с ним мужчины пластиковый с металлическим отливом чемоданчик, положил его на картонный ящик.
– Я бы и сам его Кальмару отдал.
Таджики склонились над чемоданчиком. Щелкнули замки, и в тот момент, когда крышка пошла вверх, Петрович выхватил из кармана руку с зажатым в ней пистолетом. Он выстрелил дважды, почти не целясь. Звук выстрелов был негромкий, смазанный глушителем. Оба таджика лежали на бетоне с простреленными головами. Света, не выдержав ужаса, завизжала, ее визг оборвал еще один негромкий выстрел, пуля угодила ей в грудь.
– Дура, – незлобно проговорил Петрович, опуская еще дымящийся пистолет в карман.
Мужчины, приехавшие на броневике, боялись пошевелиться, их оружие осталось в машине.
– Вас что-то не устраивает? – спросил Петрович. – Товар стал хуже качеством?
– Нет, – промямлил толстяк в строгом черном костюме, – но Кальмар…
– Нет его людей, будем считать, что нет и Кальмара. Будете иметь дело со мной.
– Но Кальмар говорил о другом.
Петрович смотрел на партнеров Кальмара со снисходительной улыбкой.
– Зачем вам лишний посредник? Возить товар воздухом и безопаснее, и быстрее. Кальмар стал лишним. Уберите тела, – бросил он своим людям.
Молчаливые подручные Петровича загрузили мертвых таджиков и девушку в самолет, их вещи сволокли на дно глубокого рва, отделявшего площадку от леса. Погода стояла сухая, желтая выгоревшая трава шуршала, крошилась под ногами. Вскоре со дна рва потянулась тонкая струйка дыма. Широкоплечие мужчины старательно вытаптывали занимавшуюся огнем траву вокруг подожженных вещей.
Высокий блондин вернулся к Петровичу, сжимая в руке документы убитых. Петрович небрежно пролистал паспорта, бросил их в карман.
– Все в порядке, – обратился он к мужчинам, не решавшимся притронуться к картонным ящикам, – грузите. У вас есть еще час, чтобы покинуть территорию, потом сменится охрана. У меня с новым дежурным договоренности нет. Для вас открыты южные ворота. По всей дороге до границы с Беларусью у вас зеленый свет. Дальше – ваша забота.
Мужчины переглянулись. Не прошло и десяти минут, как ящики исчезли в недрах броневика. Старший из курьеров подошел к Петровичу.
– Наверное, нельзя было по-другому, – он бросил взгляд на открытый люк самолета.
– Нельзя, – убежденно подтвердил эфэсбист.
– Жаль.
– Мне тоже. Не советую больше связываться с Кальмаром. Его списали, – Петрович выразительно посмотрел вверх, на небо.
– Понял. Нам все равно.
Банковский броневик с белорусскими номерами неторопливо развернулся на площадке и покатил на юг. Петрович с предельно вежливой, но холодной улыбкой на лице, так умеют улыбаться только представители спецслужб, повернулся к летчикам. Сигарета в пальцах Калинина давно сотлела, и даже пепел выдуло ветром, он сжимал холодный охристый фильтр с обугленным ободком.
– Сигарета, – произнес Петрович.
– Что?
– Сигарета уже вся сгорела. Выбросить надо.
Калинин разжал пальцы и машинально раздавил окурок носком ботинка. Это нехитрое действие вернуло его к жизни. Он зацепился взглядом за пятна крови на бетонке и уже не мог отвести от них глаз.
– Вы держитесь неплохо, – похвалил его Петрович, – для первого раза, конечно. Вам раньше приходилось видеть, как умирают люди?
– Один раз, – тихо ответил Калинин, – ранним утром парень из дома напротив выпрыгнул из окна. А я на кухне варил кофе… – Калинин сказал это и замолчал, не понимая, зачем рассказывает о происшествии десятилетней давности.
