До сих пор им так никто и не встретился, и это тревожило майора больше всего. Ответ пришел скоро. Впереди послышался топот, и из бокового коридора выбежала группа боевиков, человек десять. Десантники приготовились к бою, но бегущие их не заметили, все внимание их было направлено в противоположную сторону.
– Тоннель сквозной, – догадался Серегин. – Американцы оттуда в атаку пошли. У духов людей мало, поэтому с этой стороны даже караулы сняли. Так что самое время им в тыл ударить.
– Вечно одна и та же история – пиндосов выручать. Ничего без нас не могут, – проворчал Копняк.
– Мыкола, ты не прав, – строго отчитал его Поручик. – Надо говорить не «пиндосы», а «военнослужащие Соединенных Штатов Америки». Хотя, в чем разница, я не понимаю.
Группа разделилась. Серегин направился вправо, за ним последовал Копняк. Голицын и Орлов двинулись влево. И почти сразу столкнулись с очередной группой душманов. Те так же поспешно бежали в направлении северного выхода, наперебой выкрикивая свое дежурное «Аллах акбар!»
– Воистину акбар! – Поручик возник перед ними как ангел истребления.
Боевая скорострельность СВУ – один выстрел за две секунды. Это с учетом прицеливания и перезарядки. Поручик стрелял – хоть по секундомеру засекай. Две секунды – уноси готовенького. В группе было шестеро духов. За десять секунд Голицын снял пятерых, на одиннадцатой с удивлением увидел, как валится шестой. Тот, в которого не стрелял.
Из-за плеча повеяло кислой пороховой гарью. Так и есть, Птенчик не удержался.
Поручик с укоризной скосил глаз и вполоборота бросил в его сторону.
– Товарищ капитан, в эту сторону я стреляю. Ты не забыл, что твоя задача – водить жалом по сторонам? А то пока ты у меня кусок хлеба изо рта вырывал, к нам сзади враг подкрался.
Орлов нервно обернулся, но тут же и успокоился. Старший лейтенант пошутил. Никто к ним сзади не крался. Однако тут же и началось. Сбоку из темного прохода грохнули одиночные выстрелы.
Птенчик тут же дал в ответ короткую очередь. Стрелял на слух, но не промазал. Послышался крик боли, по камням, покатившись, загремел упавший автомат. Проверять, делать контрольный выстрел не было времени. Десантники двинулись дальше в темпе легкого бега. Время от времени то тут, то там из мрака возникали душманы. Поручик делал движение стволом, выпускал пулю и, не задерживаясь, шел дальше. Орлов едва успевал за ним, так как добросовестно вертел головой. Но больше врагов на его долю не досталось.
Справа доносились отдельные выстрелы и короткие очереди. Время от времени грохотали взрывы гранат. Значит, и Серегин с Копняком живы. А что американцы тянут? Вечно у них проблемы со «Вторым фронтом». Но тут, наконец, из глубины пещер, с противоположной стороны горы, послышался низкий мощный гул.
Поручик обернулся к Орлову.
– Ну, теперь держись. Сейчас пиндосы на духов нажмут. Те побегут и на нас полезут. Мало не покажется. Что это?
Поручик повел носом. Он вдруг ощутил странный запах. Запах не был неприятным, скорее наоборот. И не просто приятным. Он был умопомрачительным. Но его присутствие было здесь совершенно неуместно. И это тревожило. Пахло… хлебом.
– Пекарня, – догадался Орлов. – Эх, сейчас бы хлебушка горячего…
– Что у вас там, какого хлебушка? – захрипел в рации голос майора. – Мы разве договаривались темнить в эфире? Что такое хлеб? Да еще горячий. Взрывчатка, что ли?
– Никак нет, командир, – влез в разговор Голицын. – Хлеб самый обыкновенный. Мы тут на пекарню наткнулись. Только опоздали. Хлеб до нас съели, один запах остался.
Майор отпустил крепкое замечание и сообщил:
– А нам библиотека попалась. Большая, чуть поменьше Ленинки.
– Ух, ты! – с завистью протянул Поручик. – Махнем не глядя? Запах на книжки.
Но Серегин разочаровал его.
– Ничего интересного, все книги на арабском или фарси. И без картинок.
Разговор прервало появление новой группы душманов. Голицын оттолкнул Орлова за выступ стены и вскинул винтовку. Боевики на этот раз оказались готовы к бою и открыли по десантнику плотный огонь. За выступом стены место было для одного Птенчика, но старший лейтенант и не думал прятаться.
Он стремительно двигался. По-боксерски уходил приставными шагами то вправо, то влево, совершал нырки и уклоны, вызывая огонь противника в пустоту. И сам при этом тоже стрелял, причем стрелял на редкость результативно. Чего нельзя было сказать о его противниках.
К тому моменту, когда слегка растерявшийся, но исполненный благородной ярости Птенчик решительно выскочил из своего укрытия, убивать уже было некого. Капитан обиделся.
– Так нечестно…
– Нельзя быть таким кровожадным, – урезонил его Поручик. – К тому же мы договорились, что ты умрешь не сегодня.
– Когда мы д-договаривались? – искренне удивился Птенчик.
Но Поручик хлопнул его по плечу:
– Некогда трепаться, у нас еще работы до фига. Самое трудное впереди.
И, в самом деле, морские пехотинцы, наконец, подошли вплотную к позициям боевиков, подорвали внешние стены пещер и ворвались внутрь, в тоннели. Долго сопротивляться боевики не смогли и принялись откатываться к южным воротам. Где и наткнулись на наших десантников.
Поручик и Птенчик заняли подходящие укрытия, откуда открыли непрерывный огонь по навалившимся душманам. Те дрались с безумной храбростью отчаяния. Поручик едва успевал менять магазины у винтовки и думал об одном – хватит ли патронов. Он слышал, что у майора с Копняком тоже идет непрерывная канонада. Нажимали и американцы. Грохот под сводами пещер стоял невыносимый. Бой разгорался все сильнее.
* * *
Огромный кабинет поражал роскошью отделки. Старинная дорогая мебель соседствовала в нем с самой современной электроникой. На огромном, во всю стену, плазменном экране и на десятке экранов поменьше демонстрировались изображения, достойные крутого голливудского боевика. Звука не было, но даже через толщу стен в кабинет доносился грохот близкого боя. Единственным, чего не хватало для полного комфорта, было отсутствие окон. Ощущение было – как в подводной лодке или в подземном бункере. Последнее было более верным, так как кабинет находился в недрах горы.
За массивным столом красного дерева, украшенным богатой инкрустацией, сидел человек, лица которого не знал почти никто и которого называли Эмиром Джихада. Всегда и везде он появлялся в маске, из-под которой снизу торчала седоватая борода. Его бренд, как говорят на Западе. Как борода Фиделя или кепка Ленина. Единственный признак, по которому его можно было хоть как-то идентифицировать.
Единственный человек, который мог бы опознать его в лицо и согласившийся это сделать, отец его второй жены, сейчас находился в группе афганских коммандос и не должен был остаться живым.
Эмир Джихада был расстроен и раздражен. Еще бы, операция, которая так хорошо началась, вдруг начала трещать по швам. В тот момент, когда он готов был торжествовать победу, его постигло тяжелейшее поражение, какого не случалось до сих пор.
