– Подумаем, – бросил авторитет, и по его интонации Саша понял, что Дюк давно уже все придумал.
Ночевать Заика остался в «поместье». А на следующий день Леша неожиданно предложил растопить баню – оттянуться, понежиться, попить пивка…
– Так Светка же тут, телок не приведешь! – забросил пробный шар Саша.
– А что – в баню лишь для того ходят, чтобы телок водить? – делано удивился хозяин «поместья». – А я думал, в баню ходят, чтобы мыться…
…В парилке полыхал хлебный жар. Горячий ветер бил в лицо, обжигал кожу до озноба. Дюк развалился на верхней полке. На лице его застыло неизгладимое помещичье выражение. Заика лежал чуть пониже на горячей махровой простыне, закрыв глаза и как бы отключившись от будущей беседы. Хотя и прекрасно понимал, что хозяин пригласил его сюда не просто попариться и расслабиться.
– Сашка, а насчет Монаха ты прав, – наконец произнес Дюк. – Не стоит нам дожидаться милостей от Лубянки. Пора от него избавляться.
– Как именно? – насторожился Заика.
– Как, как… Подписывать под это дело кого-нибудь из наших слишком стремно.
– Почему? Тот же Рудик мог бы его в лучшем виде исполнить. Или еще лучше – Клим, которому татуированный лицо бритвой распорол. Злой он на этого блатного – не представляешь даже, как! Мы – фирма, а Монах этот кто? Кто за ним стоит?
Дюк тяжело поднялся с полки.
– Пошли поплаваем… Поясню, если сам еще до этого не дошел.
Они неторопливо плыли в голубой прохладной воде бассейна. Веселые солнечные зайчики отбрасывались от воды на бирюзовый кафель, слепили глаза. Леша проплыл несколько раз от бортика к бортику и, казалось, только вошел во вкус. А вот Заика быстро устал – несмотря на свое спортивно-армейское прошлое, он много курил, да и выпивал немало.
– Понимаешь ли, в чем дело, – отфыркавшись на манер моржа, Дюк перевернулся на спину. – Если Монах представляется тебе просто «человеком», это не значит, что за ним никого нету. За ним – все старые воры в законе, а значит, и все блатные. Прикинь, Санёк, сколько у нас в России тюрем, пересылок, лагерей, вольных поселений, и помножь на количество сидящих. Отними «петухов», парашников и активистов – вот ты и получишь реальное количество всех своих будущих врагов… Которые станут такими, как только узнают, что по твоей вине с головы Монаха хоть один волосок упал. А еще – блатных и воров, которые сейчас на свободе. А еще тех, кто осел за бугром, но у которых тут связи. А еще – ментов, которые у воров с блатотой с руки кормятся и которые по команде «фас» тебя тут же порвут, как Тузик грелку. Посчитал, Саня? Ну как, нравится арифметика? Вот то-то и оно.
– М-да-а-а… – только и сумел протянуть Заика.
– Так что, если, не дай бог, информация выплывет наружу, как на воде масло… тогда геморроя не оберешься. И так вон твой Вадька Стародубцев на меня что-то слишком невесело смотрит. Вижу, вижу, не нравится ему «Хаммер» Монаха по всей Москве выпасать. Только непонятно, почему не нравится. Так что следует взять кого-нибудь со стороны. Лучше всего – гастролера, за которым бы никто не стоял.
– Время сейчас кризисное, пацанов безработных много, – поддержал Заика.
– Я-то не в теме, если бы ты сам кого-нибудь отыскал… – предложил хозяин, вылезая из бассейна.
– Подумаю.
Дюковский порученец думал до вечера, перебирая возможные кандидатуры. Думал и в парной, и в бассейне, и даже в душе. И лишь когда на дворе «поместья» стемнело и Леша, вытащив в беседку ящик пива, пригласил присоединиться, Заика наконец остановился на Алике Бугринове.
Алик, бывший спецназовец, отвоевавший три года на Кавказе, был готов завалить кого угодно – хоть московского градоначальника или председателя Центробанка – за соответствующее, естественно, вознаграждение. За последние три года Заика несколько раз прибегал к его профессиональным услугам, и все заказы Бугор выполнял просто блестяще.
– Бугор – да, этот может, – похвалил Зеленцов и, откупорив пиво, протянул его порученцу. – Только что-то слишком много он за свои услуги берет.
– Ему надо будет честно сказать, кто такой Монах, – бросил Заика.
– Вот ты и скажешь.
– За вора в законе он знаешь, какую сумму зарядит? – Саша хлебнул пиво, белая пена побежала по подбородку. – Он-то паренек жадный.
– А «много» – это сколько?
– Думаю, где-то от двухсот тысяч баксов. Это стартовая цена.
– Заплатим.
– Четверть суммы – сразу же кэшем, – продолжал Заика, вспоминая механизм оплаты за убийство несговорчивого следователя Генпрокуратуры два года назад. – Плюс разные накладные расходы: транспорт, стволы, съемные хаты, от ментов откупиться, если что-то не так пойдет, услуги адвоката, если засыплется, ну, и все такое прочее. Это еще где-то тысяч тридцать. В гонорар они, естественно, не входят.
– Подходит, – на удивление легко согласился Леша. – Ты когда сможешь его вызвонить?
– Да хоть сегодня… – Заика принялся искать глазами мобильник. – Если только он теперь в Москве.
– Сегодня не надо. А завтра с утрянки и займись.
– А что с Гладышевым будем делать?
– А что ты предлагаешь? Работай с ним как и работаешь.
– Так ведь наши латиноамериканские дела придется затормозить…
– …если Бугор сработает за несколько дней – не придется. А Гладкому мы потом немного дадим по ушам.
– Остается Лубянка, – на правах ближайшего помощника завершил Заика. – Им-то по ушам просто так не дашь.
– Решим что-нибудь…
Допив пиво, Зеленцов прищурился – словно капитан ледокола, ведущий свое судно сквозь бесконечные торосы и айсберги. Видимо, у него уже было несколько вариантов, как разрулить все вопросы с чекистами, однако до поры до времени он не хотел их разглашать.
– Ты, Саня, отдыхай, расслабляйся… – завершил Леша. – Я ведь тебе говорил: баня – она для того, чтобы люди тут мылись, расслаблялись и отдыхали. О делах еще успеем наговориться. Кстати, я на днях должен буду из Москвы не недельку-другую свалить, так что остаешься за старшего.
– А куда из Москвы? – на всякий случай поинтересовался Заика.
– Куда надо! – неожиданно ощерился Дюк.
* * *
Резкий взмах теннисной ракетки – и резиновый мячик, описав правильный полукруг, опустился в так называемой мертвой зоне, недосягаемой для ракетки соперника.
– Коварный ты, однако… – Саша Заика недовольно утер лоб и, шагнув к сетке, протянул руку невысокому крепышу в щегольском спортивном прикиде. – Партия. Вынужден признать свой проигрыш.
– Ничего, ты еще свое выиграешь, – успокоил тот.
– Поле непривычное, – порученец Дюка со вздохом отложил ракетку. – Мне больше нравятся гудроновые поля – отскок мяча другой.
– Настоящий игрок должен уметь выигрывать на любом поле, – незлобно подначил партнер.
