– Да сможет ли он произнести клятву? – с сомнением в голосе проговорил король.
– А вы испытайте его, сир.
– Подойдите ближе, – сказал король, с любопытством глядя на черного человечка.
– На колени! – приказала графиня.
– Дайте клятву, – проговорил Людовик XV. Негритенок прижал одну руку к груди, другой коснулся короля и произнес:
– Клянусь в верности хозяину в хозяйке, клянусь не щадя живота защищать дворец, охрана которого мне доверена, обещаю съесть его целиком до последней байки варенья, прежде чем сдам его неприятелю в случае, если буду атакован.
Короля рассмешила не столько клятва Замора, сколько его серьезный вид, с каким он ее произносил.
– Я принимаю вашу клятву, – отвечал он с подобавшим случаю важным видом, – и вручаю вам, господин дворецкий, высочайшее право – право казнить или миловать всех и вся в этом дворце.
– Благодарю вас, государь! – поднимаясь с колен, отвечал Замор.
– А теперь ступай на кухню и покажись там в своем великолепном наряде, а нас оставь в покое. Иди? Замор вышел.
Пока за ним затворялась одна дверь, в другую вошла Шон.
– А! Это вы, милая Шон! Здравствуйте! Король привлек ее к себе, усадил на колени и расцеловал.
– Ну, дорогая Шон, – продолжал он, – хоть ты скажешь мне правду!
– Должна вас предупредить, сир, – отвечала Шон, – что вы вделали неудачный выбор. Чтобы я сказала правду! Мне довелось бы говорить ее первый раз в жизни! Уж если вы хотите звать правду, обратитесь к Жанне: она не умеет лгать!
– Это верно, графиня?
– Сир! Шон чересчур хорошего мнения обо мне. Ее пример оказался заразительным, и с сегодняшнего дня я решилась стать лживой, как и подобает настоящей графине: ведь правду никто не любит!
– Ах так? – воскликнул король. – Мне показалось, что Шон от меня что-то скрывает.
– Клянусь вам, ничего.
– Неужели она не скрывает намерения увидеться с каким-нибудь юным герцогом, маркизом или виконтом?
– Не думаю, – сказала графиня.
– А что на это скажет Шон?
– Мы так не думаем, сир.
– Надо бы выслушать полицейский рапорт.
– Рапорт господина де Сартина или мой?
– Господина де Сартина.
– Сколько вы готовы ему заплатить?
– Если он мне сообщит что-нибудь любопытное, я не стану торговаться.
– Тогда вам лучше довериться моим сыщикам и принять мой рапорт. Я вам готова услужить.., по-королевски.
– Вы готовы себя продать?
– А почему бы нет, если цена подходящая?
– Ну что же, пусть будет так. Послушаем ваш рапорт. Но предупреждаю: не лгите.
– Государь! Вы меня оскорбляете.
– Я хотел сказать: не отвлекайтесь.
– Хорошо! Сир! Готовьте кошелек: вот мой рапорт.
– Я готов, – отвечал король, зазвенев золотыми в кармане.
– Итак, графиню Дю Барри видели сегодня в Париже около двух часов пополудни.
– Дальше, дальше, это мне известно – На улице Валуа.
– А что ж тут такого?
– Около шести к ней прибыл Замор – В этом тоже нет ничего невозможного. А что делала графиня Дю Барри на улице Валуа?
– Она приехала к себе домой.
– Это понятно. Но зачем она туда приехала?
– Она должна была там встретиться со своей поручительницей.
– С крестной матерью? – переспросил король с недовольным выражением, которое ему не удалось скрыть. – Разве графиня Дю Барри собирается креститься?
– Да, сир, в большой купели, зовущейся Версалем.
– Клянусь честью, она не права: язычество так ей к лицу!
– Ничего не поделаешь, сир! Вы же знаете поговорку:
«Запретный плод сладок»!
– Так запретный плод – это крестная мать, которую вы во что бы то ни стало желаете найти?
– Мы ее нашли, сир.
Король вздрогнул и пожал плечами.
– Мне очень нравится, что вы пожимаете плечами, сир. Это доказывает, что вы, ваше величество, были бы в отчаянии, если бы оказались свидетелем поражения всяких там Граммон, Гемене и прочих придворных ханжей.
– Вы так думаете?
– Ну конечно! Вы со всеми с ними в сговоре!
– Я – в сговоре?.. Графиня! Запомните раз навсегда: король может вступать в сговор только с королями.
– Это верно. Но дело в том, что все ваши короли дружны с господином де Шуазелем.
– Однако вернемся к крестной матери.
– С удовольствием, сир.
– Так вам удалось состряпать поручительницу?
– Я нашла ее в готовом виде, да еще какую! Это некая графиня де Беарн из семьи царствовавших принцев, ни больше, ни меньше! Надеюсь, она достойна свойственницы союзников Стюартов?
– Графиня де Беарн? – удивленно переспросил король. – Я знаю только одну Беарн, она живет где-то около Верчена.
– Это она и есть, она срочно прибыла в Париж.
– Она готова протянуть вам руку?
– Обе!
– Когда же?
– Завтра в одиннадцать утра она будет иметь честь получить у меня тайную аудиенцию; в это же время, если вопрос не кажется вам нескромным, она будет просить короля назначить день, и вы его назначите как можно раньше, не так ли, государь?
Король рассмеялся, но как-то не очень искренно.
– Разумеется, разумеется, – отвечал он, целуя графине ручку.
Вдруг он вскричал:
– Завтра в одиннадцать часов?
– Ну да, за завтраком.
– Это невозможно, дорогая.
– Почему невозможно?
– Я не буду здесь завтракать – я должен немедленно вас покинуть.
– Что случилось? – спросила Дю Барри, почувствовав, как у нее похолодело сердце. – Почему вы хотите ехать?
– Я обязательно должен быть в Марли, дорогая графиня, у меня назначена встреча с Сартином: нас ждут неотложные дела.
– Как угодно, сир. Но вы по крайней мере поужинаете с нами, я надеюсь?
– Да, поужинаю. Может быть… Да, я голоден, я буду ужинать.
– Прикажи подавать на стол, Шон, – обратилась графиня к сестре, подавая ей условный знак, о котором, вероятно, они заранее условились.
Шон вышла.
Король перехватил поданный графиней знак в зеркале и хотя не понял его значения, но почуял западню.
– Да нет, – сказал он, – нет, не могу даже поужинать… Я должен ехать сию же минуту. Мне надо подписывать бумаги, ведь сегодня суббота!
