По сравнению даже с соседними полевыми командирами, Мустафа-Шурави был бедным – оружие у него было не новое, а в основном то, что когда-то осталось от Советской армии. К тому же Мустафа-Шурави не имел дохода от наркотрафика. Однако, несмотря на все это, он пользовался непререкаемым авторитетом. Командир организовал реставрацию мечети и минарета. А еще с ним в кишлак Хаск Сартор пришел старик Ходжа Ахмад, мудрый мулла, который стал имамом этой мечети.
Мустафа-Шурави отдыхал в своем доме, когда к нему в комнату вошел его личный телохранитель, угрюмый увалень Абу-Бакр:
– Командир, к вам просится Юнус. Он пришел из-за восточных гор и хочет рассказать, что слышал и что видел.
– Пускай войдет.
Мустафа-Шурави сидел на мягком диване перед телевизором, на котором лежал пластмассовый квадрат DVD-плеера. В углу комнаты стояла аккуратно составленная стойка с набором дисков.
Командир нажал на пульт, и экран, где светились мраморно-ясные облака в пронзительно-голубом небе, погас.
– Здравствуйте, я Юнус из Джеркови, селения с той стороны гор.
– Здравствуй, Юнус, проходи.
– Командир Мустафа, вчера я шел по горной тропе и слышал, как люди стреляют и взрывают. И люди умерли.
– Подожди, Юнус. Расскажи мне все по порядку.
– Это были люди Салада. Они пришли убить солдат. Выследили их в ущелье и окружили. Тех было мало, а этих много.
– Было мало кого? Солдат? Американцев?
– Не знаю. Американцы без вертолета не приходят. Эти солдаты были другие.
– Другие… – задумался Мустафа-Шурави. – А сколько всего было людей Салада?
– Я не могу точно сказать, – уклонился от ответа гость, – я сам не видел, и мне не говорили.
Мустафа-Шурави посмотрел в лицо Юнусу.
– Земля, где, как ты говоришь, стреляли, – это земля, за которой следит Салад. И ты живешь на ней. Почему ты пришел ко мне?
– Люди Салада говорят, что эти солдаты шли не к нам, а к тебе, они шли в твою землю. Солдаты хотели напасть на тебя. И если бы Салад их не убил, они пришли бы к тебе. Но точно неизвестно, всех ли убил Салад. Если кто-то из них остался в живых, тебе грозит опасность.
– Значит, ты пришел предупредить меня, благородный Юнус?
– Да, командир Мустафа.
– Спасибо, Юнус. Я подумаю и скажу своим людям. Если все это правда, я тебя обязательно отблагодарю, ты меня знаешь.
– Спасибо, командир.
– Оставайся у нас, – продолжил Мустафа, – а завтра мы отправимся туда, где люди Салада встретили тех солдат. Ты ведь нам покажешь, где это было?
– Извините, командир Мустафа, я всего-навсего бедный крестьянин. Я не могу в это время года терять целый день. Мне надо возвращаться уже сейчас. Простите.
– За твою работу мы тебе заплатим.
– Мне правда надо спешить, командир Мустафа, – продолжал настаивать крестьянин.
– Хорошо, Юнус, поступай, как знаешь, – спокойно сказал Мустафа-Шурави. – А может, ты хотя бы подскажешь, кто сможет провести нас к тому месту?
– Я скажу старику Хайрулле. Он вас встретит на втором перевале.
– Если ты, благородный Юнус, захочешь остаться, тебя ждет и угощение, и кров.
– Нет, командир, я очень благодарен, но уезжаю.
– Пусть твоя дорога пролетит стрелой, – сказал вместо прощания Мустафа-Шурави. – А если увидишь Салада, то передай ему, что я безмерно благодарен за то, что он защитил мою спину. Но только не говори, что мы хотим наведаться в его края.
– Удачного вам дня, командир, – поклонился Юнус и, пятясь спиной к двери, вышел из комнаты.
– Абу-Бакр! – позвал Мустафа-Шурави своего телохранителя.
– Да, командир, – в дверях возникла широкоплечая фигура.
– Нам нужно срочно проехаться на ту сторону хребта.
– К Саладу? – удивленно спросил телохранитель.
– А что тут такого? Он же был у меня – теперь вот и мы съездим к нему. Если захочет, то и в гости наведаемся. Собери людей, но не всех. Сам знаешь, только самых лучших. И коней только лучших. Надо проехаться и посмотреть.
– Хорошо. Когда выезжаем?
– На рассвете. Выспись хорошенько.
Телохранитель без церемоний и прощальных поклонов вышел из комнаты командира.
Мустафа-Шурафи включил телевизор и DVD-плеер. Экран снова загорелся чарующе чистым небом, и зазвучала странная для этих мест музыка. Командир взял в руки недопитую кружку ароматного зеленого чая.
16
«Тойота Королла» цвета мокрого асфальта – а Милош специально выбрал неприметный цвет – обогнула Исламабад с юга и, не останавливаясь, миновала город Равалпинди, который до начала строительства Исламабада в 60-х годах, был столицей Пакистана.
– В Мардане мы поменяем машину, – сообщил Милош своим пассажиркам. – У вас с Алексом еще и будет время размяться. Я высажу вас на окраине, где нет никаких камер наблюдения, вы немного прогуляетесь пешком, а потом возьмете такси и поедете в западную часть города. Там мы вас и подберем, но поедем на север.
– Может, не стоит зря тратить время? За нами, кажется, никто уже не гонится, – сказала Мириам.
– Нельзя недооценивать полицию. В лучшем случае, мы опережаем ее всего на пару шагов. Хозяин авторемонтной мастерской парень ушлый, но наш джип, брошенный в городе, наверняка наведет копов на мысль, что мы поменяли машину. Они проверят все ближайшие от брошенного джипа точки, где можно было купить машину или взять напрокат. И поверьте, найти такую автомастерскую им не составит никакого труда. Хозяин, конечно, не сразу признается во всем, но эту «Тойоту» видели у него в гараже его рабочие. А затем полицейским останется проверить только видеозаписи оживленных перекрестков на шоссе. Нашу «Тойоту» быстренько вычислят и, конечно же, догадаются, куда мы едем. Так что добраться до границы шансы у нас пока невелики.
– В Мартане у нас есть один знакомый. – сказала Даринка. – У него мы спрячем этот автомобиль, а он нам даст какой-нибудь из своих.
– А что, у него так много автомобилей? – поинтересовался Алекс.
– Штук восемь точно есть.
– Когда я заработаю много денег, тоже буду коллекционировать автомобили, – Алекс прижался к матери и мечтательно посмотрел на дорогу.
– Знаешь что, Алекс, – сказал Даринка, – у полиции ведь есть разнарядка: мужчина, две женщины и мальчик-подросток. Может быть, до афганской границы ты побудешь девочкой?
– Что? Я? Никогда! – Алекс покраснел и отвернулся.
– Извините, – вмешалась Мириам, – мы в мусульманской стране, и отношение к девочкам и мальчикам, сами знаете, очень разное. И если кто-нибудь вдруг узнает, что мой сын переодевался в девочку… Вы ведь понимаете, что будет?
