– Если он понял все, что мы говорили про него с матерью и про этих врачей, тогда я знаю, куда они отправились, не переживай, – попытался успокоить его Махмуд.
– И куда же? – спросил патан-пакистанец.
– Если они благородные люди, то должны предупредить своих спасителей.
– Ты имеешь в виду этих врачей?
– Да, – ответил командир.
– Они же у тебя в мавзолее – значит, едем туда.
– Подожди, – сказал Махмуд, – дай подумать, как нам лучше поступить. Если им все-таки вместе с врачами удалось бежать и даже заполучить лошадей, то нам надо их перехватить. Из разрушенного кишлака две дороги. Рустам, берешь людей и скачешь на юг, а мы поедем на север. Других дорог там нет. Не думаю, чтобы европейцы и женщины были хорошими наездниками.
Два отряда, численностью примерно по пятнадцать человек, выехали из лагеря. Каждый направился в свою сторону.
* * *
Дост-Мухаммад хорошо разбирался в лошадях. Он мечтал, что, когда отойдет от дел, будет заниматься разведением породистых скакунов. Вот и сейчас под ним был отменный рысак. Он скакал впереди всех. Даже Махмуд, у которого, как у командира, был лучший конь из всех имеющихся, едва поспевал за ним. Отряд всадников сильно растянулся. Они спустились с одной горы, поднялись на вторую.
– Вон они! – крикнул Дост-Мухаммад.
Внизу как могли быстро по узкой горной тропе скакали четыре человека.
Через два часа погони Дост-Мухаммад был уже на расстоянии выстрела от беглецов.
Милош вскинул автомат.
– Если ты выстрелишь, – крикнул патан-пакистанец на хорошем английском, – я из твоей сестры «красный тюльпан» сделаю! И тебе дам посмотреть! А полиция и за тебя одного меня отблагодарит.
Милош уже не раз слышал о страшной казни, которая практиковалась у пуштунов. Жертву накачивали наркотиками и живьем снимали кожу от подмышек до паха, «отворачивая» ее, словно огромные лепестки цветка. Когда наркотики переставали действовать, человек сходил с ума от боли и умирал.
Серб понял, что им не уйти, и отбросил автомат.
– А теперь стойте! – приказал Дост-Мухаммад.
– Останавливаемся, – разочарованно проговорил Милош.
Вскоре всех четверых привезли в разрушенный селевым потоком кишлак. Там их уже поджидал отряд Рустама, который изначально отправлялся на юг. Его люди вышли на дорогу и, увидев, что свежих следов от копыт нет, быстро прискакали к разрушенному кишлаку.
– Шайтан! Хотел увести моего коня! – крикнул Рашид, когда отряд с пленниками подъехал к мавзолею.
Разгневанный мусульманин своими руками сбросил Милоша с коня. Искандер хотел сделать то же самое с Даринкой, но Махмуд остановил его.
– Убью! – Искандер повторил свою угрозу.
Теперь пленников посадили не в подземелье мавзолея, а всех четверых спустили в яму-провал. Талибы предварительно расчистили ее и разделили досками на женскую и мужскую половины. Таким образом, получился зиндан.
– Теперь пускай будут у всех на виду! – сказал Дост-Мухаммад.
– Да, и у нас, и у Аллаха! – согласился с ним Махмуд.
31
После асра – третьей молитвы намаза – на окраину кишлака Селаб начали прибывать воины Мустафы-Шурави. Они поили и мыли лошадей в быстрой речушке, которая узким ручьем выходила на поверхность из горного грота в самом селении. Селаб, в переводе с пушту, – «водный источник». Местные жители считали, что вода в этом источнике целебная и восстанавливает силы путникам.
На излучине реки воины раскладывали мангалы и на хворосте и кизяке жарили шашлыки, варили в казанках шурпу. Вооруженные мужчины в чалмах, паколях – афганских шапках-песчанках – или в каракулевых папахах переговаривались, спрашивали друг у друга:
– Эй, Рахам Диль, ты что-нибудь узнал о европейцах?
– Да нет, Майранай, а ты?
– У меня ничего.
– А ты, Фаридун?
Фаридун – силач и молчун, двужильный при переходах и отчаянный в бою – во время военных действий считался правой рукой Мустафы-Шурави. А сейчас он только цокал языком и качал головой.
К трапезе воинов присоединился старик Хайрулла. Вот у него действительно была интересная информация.
– Пастухи на юго-западе видели колонну американцев. Их малые танки останавливали машины и проверяли документы, – степенно рассказывал он. – Еще пастухи говорят, что видели, как военные проверяли белый автобусик. Солдаты выскочили из танков, наставили на него автоматы, снайперские винтовки и пушки. Наверное, думали, что в автобусике перевозят бомбы. Но ничего не нашли и отпустили.
– Ну, это обычное дело, – сказал Рахам Диль, – всех проверяют – шахидов боятся.
– Не совсем обычное. Послушайте дальше, – продолжал Хайрулла. – В этот же день тот самый автобусик нашли разбитым в пропасти. Вероятно, водитель не справился с управлением.
– О, как же его напугали кафиры и крестоносцы! – сказал Майранай. – Руки у него дрожали, вот и не справился.
– Скажи, Хайрулла, а кто для нас хуже – крестоносцы или кафиры? – спросил долговязый Абдулхакк.
Он совсем недавно приехал в кишлак и, как большинство, о пропавших врачах ничего путного сказать не мог.
– Я думаю так, – сказал старик, усевшись на чатор и скрестив ноги, – кафиры, то есть неверующие, еще не выбрали себе Бога. Души у них хоть и глупые, однако чистые. А вот крестоносцы – совсем другое дело. Они за своего Бога всегда яростно сражались и будут сражаться.
В это время на окраину Селаба прискакали двое друзей – узкоглазый Мохамбар и коротышка Сабавун. Первый был в отряде Мустафы-Шурави штатным гранатометчиком, второй – снайпером. Утром они вместе отправились далеко на юг.
– А где командир? – спросил Мохамбар.
– Еще на базе, – ответил Абдулхакк. – Он же предупреждал, что придет после магриба.
– А остальные уже вернулись? – поинтересовался Сабавун.
– Почти все. Кажется, пока нет только братьев-весельчаков – Кхандавара и Бахтавара.
– Чем же вы так обеспокоены? – Старик Хайрулла сразу заметил, с каким возбуждением говорили только что прибывшие.
– В горах говорят, что Салад собирает караван, – сообщил Мохамбар.
– И, кажется, его люди ехали за нами; правда, держались поодаль. Похоже на отряд ополчения, – добавил Сабавун.
– Успокойтесь, – ровным голосом проговорил Хайрулла. – Салад еще не сошел с ума, чтобы воевать с Мустафой-Шурави одним ополчением. Людей Махмуда не видно – значит, и его самого поблизости нет. Но теперь понятно, где он – обеспечивает прикрытие каравана. Наверное, это ополчение должно прикрыть караван с другой стороны.
– Правду говоришь, почтенный Хайрулла, – уже спокойно произнес Сабавун.
