Электричество на «Новочеркасске» пропало, однако спустя несколько секунд появилось вновь. Судно накренилось. Капитан Флеров, перегнувшись через фальшборт, сразу же рассмотрел виновника аварии. Это была бронированная моторная яхта, шедшая безо всяких отличительных огней. Штандарт президента Азариаса Лулу, развевавшийся на ее борту, вполне объяснял вопиющее нарушение Морского кодекса: ведь диктаторам законы не писаны, в том числе и морские…
Опытный Флеров сориентировался мгновенно. Отослав старпома в трюм руководить аварийной командой, он тут же распорядился застопорить машину и дать чуть правей, чтобы освободить корпус от форштевня. После чего немедленно связался с портовыми службами и запросил помощь.
Помощь, однако, запаздывала. Из трюма то и дело поступали тревожные сигналы: подвести под пробоину пластырь не получалось. Старпом, появившийся на палубе полностью мокрый, совсем пал духом: мотопомпы едва справлялись с водой, хлещущей в пробоины.
Тем временем президентская яхта также застопорила машину. На палубе зажегся мощный прожектор, и косой луч на мгновение ослепил Алексея Флерова. Отдавая очередное распоряжение, капитан «Новочеркасска» увидел на носу яхты некоего огромного африканца в цветастой сорочке, с массивной золотой цепью на шее. Африканец этот был совсем рядом, казалось, протяни руку вниз – и его можно схватить за шиворот.
Даже беглого взгляда на чернокожего было достаточно, чтобы определить в нем президента Лулу – ведь его портреты были развешаны по всей стране. Иссиня-черная физиономия, слюнявые губы, налитые дурной кровью глаза… Президент был пьян и неадекватен: обозвав экипаж на весьма скверном английском «беложопыми животными», он выдал им полный набор матерщины на всех известных ему языках, включая русский.
Ответ не заставил себя долго ждать. Старпом, ожидавший распоряжений Флерова, парировал с искусством и от души, и переплюнул в искусстве нецензурно выражаться главу государства.
И тут за кормой послышался ровный стук двигателя – африканцы наконец-то выслали на помощь спасательный буксир. Однако, когда до «Новочеркасска» оставалось не более полукабельтового, буксир резко развернулся обратно: штандарт президента внушил спасателям неподдельный ужас. Видимо, местные моряки прекрасно знали нравы и повадки своего диктатора: развернувшись, спасатели на «самом полном» пошли прочь от терпящего бедствие контейнеровоза.
Тем временем в руках обиженного в лучших чувствах диктатора появилась американская автоматическая винтовка «М-16»… Сперва Флеров подумал, что это идиотская шутка: стрелять по терпящим бедствие иностранным морякам не решится даже самый отмороженный завсегдатай портовых притонов. Президент Азариас Лулу мстительно ухмыльнулся, передернул затвор и прицелился. Протрещала коротая очередь, и на белоснежной сорочке старпома расплылось бесформенное кровавое пятно…
…То, что случилось потом, запомнилось Флерову лишь фрагментами. Лулу дал еще несколько коротких очередей, но, к счастью, неудачно: пули лишь прошили фальшборт. Находчивость капитана спасла жизнь не только ему: нащупав в кармане тяжелый портсигар, он прицельно метнул его в горящий прожектор. Матерщина и беспорядочные выстрелы заглушили звон разбиваемого стекла. Свет погас, и в это самое время «Новочеркасску» удалось-таки отвалить от страшной яхты. Даже в кромешной темноте было слышно, как диктатор беснуется на палубе. И тут корпус судна сотряс чудовищный удар: теряющее управление судно село на рифовую отмель. Впрочем, для экипажа контейнеровоза это стало спасением: идти в открытое море с огромной пробоиной было смерти подобно…
* * *
На улицах города началась ночная жизнь. Попугаи трещали в резных пальмах. Неоновые отблески колыхались в темной портовой воде. На перекрестках дымились жаровни с рыбой. Малолетние чернокожие оборванцы преследовали немногочисленных европейцев гортанными криками: «Эй, белый, доллар давай, доллар!» Белые шарахались от вымогателей, как от прокаженных.
Несколько крытых грузовиков и джипов с мигалками на полной скорости проследовали к пирсу, к которому уже подходило спасательное судно. Оцепление выстроилось мгновенно – местная полиция была готова не только к случаям массовых протестов и стихийных демонстраций. Любопытствующих бесцеремонно оттеснили подальше. Спустя несколько минут со спасательного судна вывели первую группу моряков с «Новочеркасска». Многие уже были избиты. Полицейские, не стесняясь, прямо на пирсе снимали с моряков часы, золотые цепочки и даже обувь.
Последним вывели Алексея Флерова. Капитан «Новочеркасска» не потерял присутствия духа: определив взглядом старшего правоохранителя, он потребовал немедленной встречи с российским консулом.
– Будет тебе встреча! – белозубо осклабился гориллоид и с оттягом ударил суставчатой дубинкой по спине капитана.
Моряков побросали в тентованные грузовики. Чернокожие автоматчики, рассевшиеся у бортов, не оставляли никаких шансов на бегство. Да и куда можно бежать уроженцу Средней полосы России в незнакомом африканском городе?
Угрожающе взвыла сирена, пульсирующими сполохами вспыхнула сигнальная лампа на крыше головного полицейского джипа, и колонна покатила с территории порта. С освещенной набережной свернули в трущобы. Слепящие точки фар расширились конусами, выхватив из мазутной черноты фантастические пейзажи: жесть, картон и пальмовые листья.
Небольшая двухэтажная тюрьма, построенная еще в колониальную эпоху, белела за банановой плантацией. Подъехав к воротам, головной джип призывно посигналил. Металлические створки, ведомые мощным электродвигателем, бесшумно разошлись, и грузовики растворились в фиолетовой мгле тюремного двора…
* * *
Если ночью снится сырое мясо – жди беды. С этим утверждением Азариас Лулу был согласен на все сто процентов. Так было и двадцать два года назад, когда Лулу, аспиранта Высшей партийной школы при ЦК КПСС, собирались отчислить за кражу электрофена у стюардессы международных авиалиний. Так было и семь лет назад, когда в стране началось стихийное восстание, безжалостно потопленное в крови. Так было и в позапрошлом году, когда его государство было справедливо квалифицировано как «страна-изгой» и позорно изгнано из Организации африканского единства… Судьба, правда, до сих пор хранила Азариаса: всякий раз, проявив чудеса изворотливости, он выходил из переделок если и не победителем, то уж никак не побежденным…
Проснувшись наутро, президент Лулу долго пытался отогнать от себя навязчивое ночное видение: огромный кусок сырого дымящегося мяса в желтоватых лохмотьях прожилок. И хотя он никогда не был вегетарианцем, в состоянии похмельного синдрома этот сон был ему неприятен.
Голова была тяжела, ощущения и мысли – простыми и прямолинейными. Ощущений было несколько, все гадкие и мерзостные. Однако превалировало одно: гнусный привкус во рту, который очень-очень хотелось уничтожить, выпив что-нибудь холодное. Язык превратился в комок наждачной бумаги, голова гудела, словно пустая тыква.
Президент, почесав гуталинового цвета живот, попытался восстановить в памяти события вчерашнего вечера. Пьянка, как он точно запомнил, началась тут, в резиденции, в обществе министра внутренних дел Набука Вабанды и его заместителя. Затем появился этот чертов англичанин Глен Миллер, руководитель «Интернэшнл даймонд», и предложил освежающую вечернюю прогулку на личной яхте главы государства. Сколько было выпито на яхте спиртного – Лулу не запомнил. Помнил, правда, что кидался пустыми бутылками в каких-то яхтсменов и мочился прямо с кормы. А вот потом вроде бы произошел тот самый инцидент, во время которого Лулу отключился. Кажется, в яхту врезалось какое-то больше судно. Кажется, он с азартом постреливал в каких-то белых на его борту. Кажется, за то те его попытались оскорбить на расовой почве. Но чем же все закончилось?
