Корнилов вспомнил: а ведь действительно, когда он снимал квартиру через курортное бюро, то беседовал с хозяйкой сам, попросив Оксану и Митю подождать у троллейбусного вокзала (одиноким мужчинам жилплощадь сдают куда охотней). И договор подписал от себя лично. И ключи от квартиры получил прямо в бюро. Вот потому свидетельства квартирной хозяйки были теперь лишь во вред подозреваемому.
– Но ведь вещи их у меня дома! – напомнил Илья. – И ваши мен... то есть сотрудники, их сами сегодня видели во время обыска!
– Ну и что? На вещах не написано, чьи они... Да и попасть эти вещи к тебе могли без желания владельцев. А вот как к тебе это попало? – Достав из стола боевой нож с листовидным лезвием, хозяин кабинета с глухим стуком положил его на столешницу.
– Срочную на Северном Кавказе проходил, в десантуре... В Дагестане воевал, контртеррористическая операция. Оттуда и привез.
– Срок ты себе привез, вот что. И как тебя через границу с этим ножом пропустили? Ладно. Не хочешь писать явку с повинной – давай с тобой по-другому говорить. А знаешь ли ты, что при нападениях на беззащитных девушек маньяк пользовался точно таким же ножом, как и этот? Точней сказать – этим самым?..
...Допрос продолжался еще минут десять. Сыскарь энергично наседал, Илья с трудом отбивался. Но с каждым вопросом делать это было все труднее и труднее – так уж чудовищно сложились обстоятельства, что все косвенные улики были против Корнилова.
Подозреваемый несколько раз порывался сделать заявление об исчезновении беременной невесты и ее брата, но хозяин кабинета лишь рукой махал – мол, не хрена шлангом прикидываться, мы с тобой о другом беседуем.
– В последний раз предлагаю оформить явку с повинной, – произнес начальник угро и, получив отказ, нажал кнопку на столе.
– Вызывали, товарищ майор? – в раскрывшейся двери появились двое ментов со старшинскими лычками на погонах. Атлетичные фигуры, мощные кулаки – все это не оставляло сомнений относительно цели их появления.
– Вызывал, – устало кивнул сыскарь и, указав глазами на арестованного, проговорил: – Вот, полюбуйтесь, маньяк хренов... Ни в чем сознаваться не хочет! Может, вы его убедить сумеете?
Первый мент, зайдя за спину сидевшему на стуле Илье, положил парню на плечи огромные лапы и легонько надавил. Второй – встал напротив, выжидательно поглядывая на товарища майора. Поза белобрысого выражала прямую агрессию: мол, только рыпнись, мы тебя сразу уроем!
– Итак, по порядку. Где, в котором часу и при каких обстоятельствах ты познакомился с официанткой из ресторана «Красный лев», которую ты изнасиловал, зверски убил и расчленил в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое апреля? – последовал вопрос.
– Не знаю я никакой официантки.
– Посмотри внимательно, – с этими словами сыскарь положил перед допрашиваемым фотографию какой-то незнакомой Корнилову девушки. – Ну, вспоминай!
– В первый раз вижу, – Илья отрицательно покачал головой.
– Козубский, – кивнул майор, и стоявший за спиной Корнилова угрюмый старшина легонько ударил подследственного шнурованным ботинком по ноге. Удар вышел очень болезненный, потому что пришелся по косточке чуть выше пятки.
– Следующий вопрос: где и у кого ты брал автомобиль «Жигули», на котором и совершал нападения? Фамилия, имя, место жительства владельца... Или машину ты угонял, а потом ставил на место?
– Какая машина? У кого мне ее брать? Да я в этом городе вообще никого не знаю! Вы что – и угон на меня хотите повесить?! – Возмущенный донельзя Илья попытался было подняться, но огромные руки старшины с силой вдавили его в стул.
– Козубский, – вновь кивнул майор.
Очередной удар был выполнен старшиной мастерски и с большой любовью. И потому следующий вопрос Илья не расслышал. Перед глазами плыли огромные фосфорические круги, в ушах звенело, во рту сделалось солоно от крови. Наконец сбоку, словно сквозь толщу воды, выплыл обрывок фразы:
– Не желаешь признаваться? Твое право. Смотри только, чтобы хуже себе не сделал... Тебя сейчас в одну интересную камеру отведут, там тебе и объяснят, как братва к разным маньякам относится...
Глава 11
Конец апреля выдался в Симферополе жарким. Столбик термометра вот уже третий день застыл на отметке «двадцать девять». Выгоревшая голубизна неба слепила, раскаленные камни тротуаров источали нестерпимый жар, плавился асфальт. К полудню солнечная сторона улиц вымирала. И лишь отдыхающие, прибывшие в столицу Крыма, этот перевалочный пункт на пути к курортным удовольствиям, в ожидании транспорта жарились на солнцепеке у белоснежной громады железнодорожного вокзала...
Всякий раз, отправляясь в свой офис, Василий Аркадьевич Азаренок просил водителя сделать небольшой крюк в сторону вокзала, чтобы посмотреть на густеющие толпы курортников. Но вовсе не потому, что не доверял статистическим выкладкам, которые просматривал ежедневно. Все-таки видеть «товар лицом» всегда приятней, чем смотреть на скучные цифры, мелькающие на экране монитора.
Азаренок знал: по статистике, каждый восьмой человек, прибывающий в Крым на отдых, так или иначе становится его клиентом. Ведь в ведении «Главкрымкурорта» находилось большинство домов отдыха и санаториев на Южном берегу Крыма.
Приезжих у симферопольского вокзала не становилось меньше. Статистика тоже свидетельствовала в пользу Азаренка. Однако ситуация могла измениться в любой момент. Ведь конкуренты-туроператоры, работающие с Сочи, Турцией, Египтом или Тунисом, через купленных журналистов могли в любой момент раздуть скандал вокруг «ялтинского маньяка». Так уже бывало много раз, когда в прессе появлялась информация «о холере в Алуште», «о кишечной палочке в районе Большой Ялты» и даже «о грандиозной аварии на водоканале». Удивительно, но на этот раз конкурирующие туроператоры явно упускали момент, чтобы нанести упреждающий удар. Но кто сказал, что информационный слив не случится в ближайшее время?
За такими вот размышлениями Азаренка и застал начальник следственной части крымского МВД. Николай Степанович Воскряков на правах давнего друга зашел в офис без стука, уселся в кресло и загадочно улыбнулся.
– Поймали мы его! – наконец пояснил он причину своего визита.
– Неужели маньяка?
– Его самого!
– Ну, гиганты! – воодушевился владелец «Главкрымкурорта». – Сознался?
– Нет, конечно же! Где ты видел, чтобы человек, обвиняемый в стольких преступлениях, сразу сознавался?
Василий Аркадьевич подошел к бару, достал бутылку коньяка, собственноручно разлил по рюмкам.
– Жарко сегодня для такого спиртного, – прокомментировал Воскряков действия Азаренка.
– Зато повод какой! Давай, за ваш профессионализм...
Спустя полчаса Азаренок знал все: и о том, что маньяк – приезжий, и о том, что все улики совпали, и о том, что у него даже нашли боевой нож, каковым он, наверное, и разделывал жертв.
