Неожиданно сверху послышался голос с характерным для кавказцев акцентом:
– Рюские, сдавайтесь! А то хуже будет!
– Заткни хлебало, урод! – душевно посоветовал Илья и осторожно выглянул из-за своего валуна.
Сверху осторожно спускалось двое боевиков: амбал в пятнистом камуфляже и молодой бородач в серой штормовке. Корнилов вскинул автомат, одиночным выстрелом снял бородача. Его товарищу повезло больше: Илья только ранил его в ногу, и боевик, рухнув меж камней, пополз назад, в расщелину между скал.
– Илья, давай телись, – Дима нетерпеливо дернул друга за рукав. – Ну нету у нас другого выхода!
– Ладно, Димка, – вздохнул Илья. – Давай, попробуй. А мы тебя прикроем...
– Да не волнуйся, я везучий! – через силу улыбнулся Ковалев. – Вот увидишь: все будет тип-топ. Часа за два доберусь до блокпоста.
– С Богом! – Приподнявшись на локте, Корнилов хрипло скомандовал десантникам: – Прикрываем Димку! Стреляем по огневым точкам, патроны экономим. Главное – отвлечь внимание противника...
* * *
Спустя три часа Корнилов понял: все кончено. Патронов оставалось всего ничего: меньше, чем по магазину на брата. Теперь стрелять приходилось исключительно одиночными, притом только по силуэтам. Ни о каком заградительном огне не могло быть и речи. Правда, у Ильи оставалось еще несколько гранат, однако он решил приберечь их на самый крайний случай.
Потери десантников росли. Осколком был ранен еще один боец, а механик-водитель, получив повторное ранение в голову, скатился со скалы в ущелье.
Боевики тем временем предприняли обходной маневр. Часть их осталась наверху, как раз за скалами над шоссе, а несколько человек, спустившись на дорогу за поворотом, теперь стреляли сбоку-слева, не давая ребятам даже поднять голов.
И вот, когда десантники приготовились к самому худшему, раздался радостный крик:
– «Крокодилы» летят!
На фоне горного склона плыла тройка «Ми-24», ритмично рассыпая противотепловые ракеты-ловушки. Обогнув заснеженную вершину, вертолеты на несколько мгновений зависли над шоссе. Очереди крупнокалиберных пулеметов отозвались гулким эхом, реактивные ракеты прочертили в блеклом горном небе дымные траектории. Мягко дрогнула земля, на шоссе посыпались обломки скал, удушливый чадный смрад окутал дорогу. Корнилов прекрасно знал боевые возможности «Ми-24»: после ракетного залпа ни один боевик не сумел бы уйти...
Спустя полчаса выжившие десантники, погрузив на специально прибывший транспортный «борт» раненых, уже летели на базу. Ни о какой временной командировке на «точку» теперь не могло быть и речи. Корнилов, то и дело утирая кровь с ободранной щеки, вопросительно взглянул на сопровождавшего офицера.
– Что, о своем друге хочешь узнать? – догадался тот.
– Гвардии ефрейтор Дмитрий Ковалев...
– Ну, дружбан у тебя герой, – офицер уважительно цокнул языком. – Перед самым блокпостом подорвался, весь кровью истек, но сумел-таки доползти и предупредить. Если бы не он – лежали бы вы все там, в горах...
– Как подорвался? – холодея, тихо спросил Илья.
– Да обычно как, на «растяжке». Боевики на тропинках вокруг блокпоста их каждую ночь ставят. Те пацаны, которые там дежурят, о них знают, а твой дружбан, конечно же, был не в курсах... Да не переживай ты так! Жив останется. Мы когда вылетали, его уже вроде бы оперировали...
* * *
По трепещущей больничной шторе бегали причудливые тени листвы. Из-за окна доносилось неумолкаемое журчание – это на газон больничного сада из резиновых шлангов распылялась вода, и радужные капли, дробясь в ярком апрельском солнце, стекали с листьев клена перед самым окном.
Дима Ковалев, сидя на казенной койке, горестно смотрел на ампутированные чуть выше колена ноги.
– И кому я теперь нужен? – отчужденно прошептал он.
– Димка, не переживай! – Илья Корнилов в дембельской «парадке» дружески обнял друга за плечи. – Главное, что ты выжил! И я, и все наши ребята тебе по гроб жизни обязаны!
– Я же обрубок, а не человек! – по лицу инвалида быстро-быстро катились слезы. – Как я теперь такой в жизни устроюсь? Да и родным буду... только в тягость.
– Братик, родной, – девушка с огромными васильковыми глазами лишь часто-часто моргала, чтобы не расплакаться. – Ну зачем ты такое говоришь? Ты мне любым будешь нужным...
...Илья задержался с армейским другом на несколько недель – и это несмотря на то, что у него уже были проездные документы до дома. Ни о каком традиционном дембельском загуле в родном подмосковном городке не могло быть и речи; ведь Корнилов не мог бросить человека, которому был обязан жизнью, в тяжелейшей депрессии. Вместе с Оксаной Ковалевой, Димкиной сестрой, они приводили парня в чувство всеми возможными способами. Главным было не оставлять друга в одиночестве, постоянно внушая ему, что он не один, что он нужен, что ему всегда и во всем будут помогать.
Ничто так не сближает людей, как общая цель. Вот и Илья за эти дни необычайно сблизился с Оксаной. Чем больше узнавал он сестру армейского товарища, тем больше она ему нравилась: спокойная, порядочная, строгих нравов...
Как это нередко бывает у парней после армии, Илья неожиданно даже для самого себя сделал Оксане предложение. Девушка ответила не сразу – мол, дай подумать, мы же не так хорошо друг друга знаем.
– Выходи за него, Оксанка, – напутствовал Дима Ковалев. – Ты Илюху знаешь плохо, зато хорошо знаю я. Выходи, не пожалеешь!
Оксана сказала долгожданное «да» лишь через два дня. И этот день стал для Корнилова самым знаменательным за всю жизнь.
– Все у нас получится! – застенчиво заулыбался Илья. – Семью создадим. Детишек мне нарожаешь. Да и Димку будем поддерживать – куда же ему без нас, а нам – без него?! А вообще – после армии не мешало бы всем нам куда-нибудь на юга рвануть. – Он обратился к товарищу: – Дим, помнишь, ты когда-то спрашивал о местах, где не стреляют, а каждый день оттягиваются в свое удовольствие? Я бы вот в Крым съездил. Не сейчас, конечно, а через полгодика, когда сезон начнется. Как вам мое предложение?
Глава 1
Полуостров Крым – самое беспечное место на всем черноморском побережье, а ялтинцы – самые легкомысленные люди во всем Крыму. Так, по крайней мере, считают многие. На первый взгляд в Ялте не принято думать о будущем, тут живут только настоящим. И все располагает к такому мышлению: щедрое солнце, вечнозеленые пальмы, шум прибоя, загорелые тела на пляжах, длинноногие девушки в соблазнительных купальниках, теплые звездные ночи со стрекотом цикад...
Но это впечатление обманчиво. Ведь Ялта – это не только яркое солнце, пляжные радости и романтические прогулки под южными звездами. Погожие дни неизбежно сменяются пасмурными, но далеко не всем об этом известно...
В сентябре–октябре, с окончанием сезона последние отдыхающие наконец разъезжаются. Город погружается в осенне-зимнюю спячку. Солнце прячется за тучи, блекнет море, гаснут вывески уличных кафе, один за другим закрываются аттракционы на набережной, центральные улицы незаметно пустеют. И местные жители, подсчитывая заработанное за сезон, лишь тихо стонут: как прожить до сезона следующего?
