Будучи под хмельком, русский нефтедобытчик со скандалом буквально вломился в тихий оазис Стромберга, на ходу отбиваясь от секретарши, вцепившейся в него бультерьерской хваткой.
– Да отпусти ты меня, ведьма! – гаркнул Шестопалов, с усилием оторвал женщину от себя и, вытолкав ее в приемную, захлопнул за собой дверь, отгородившись ею от сотрясавшей стены гарпии. – Ну и персонал у тебя! – Шестопалов закрылся на замок и глянул на притихшего Стромберга.
– Что тебе надо? – раздраженно поинтересовался бывший конгрессмен. – Что за манеры – врываться и мешать делам?
– Все твои дела – это га-а-авно по сравнению с мировой революцией, – уверенно произнес нефтедобытчик, беззастенчиво усаживаясь в кресло напротив Стромберга.
– Какой мировой революцией? – не понял тот. – Что ты мелешь и сколько ты выпил? – довольно грубо поинтересовался Стромберг. – Тебе что, пообщаться не с кем?
– Не с кем, – честно признался Шестопалов. – Такие события надо обсуждать только в тесном кругу, – заговорщицким шепотом добавил он.
– Какие еще события? – нервно выкрикнул теряющий самообладание американец.
– А ты разве не в курсе? – в свою очередь удивился подвыпивший нефтедобытчик. – Все каналы уже почти час только об этом и твердят. Тебе что, до сих пор ничего не сообщили?
– А что произошло? – насторожился председатель правления, и внутри у него неприятно задергалось. Видимо, Еременко что-то все-таки знал или предчувствовал и соскочил в самый последний момент. Настолько в последний, что пока Стромберг сидел и размышлял, случилось нечто вопиюще непоправимое. – Что произошло? – бывший сенатор затравленно глянул на своего посетителя и весь напрягся.
– Самолет пропал, – сообщил компаньон и, достав сигару, задымил. В кабинете повисла пауза.
– Какой самолет? – таким же напряженным голосом поинтересовался Стромберг, не понимая, о чем вообще идет речь. – Куда пропал?
– Откуда я знаю, куда он пропал? – Шестопалов выдохнул клуб сизого дыма. – Пропал – и все. Во льдах.
– Ты за каким чертом сюда приперся?! – не выдержав, гаркнул Стромберг. – Болван недоразвитый! – добавил он, уже не контролируя эмоции.
– Полегче, ты, америкашка, – начал наливаться пьяной обидой Шестопалов, – зарылся в свою нору, понимаешь… Пропал самолет, на котором летел Еременко. Рейсом Нью-Йорк – Дублин. – Он наконец просветил обескураженного председателя правления.
– То есть? – Стромберг принял информацию, но переварить ее еще не успел. – Как пропал? Что значит – пропал? Это тот самый рейс?
– Тот самый, тот самый, – заверил партнера Шестопалов уже куда более миролюбивым тоном. – Пока я знаю только то, что передавали в новостях. Где-то над Атлантикой на самолете произошла какая-то неустановленная авария, – начал излагать нефтедобытчик, – не то отказ двигателя, не то взрыв – неизвестно. И лайнер был вынужден совершить посадку в Гренландии. Сразу после посадки связь с ним пропала.
– Ну, так сел же? Я правильно понял? – сказал Стромберг.
– Не совсем. – Шестопалов обдал собеседника клубами дыма. – Последние слова летчика были: «Есть касание». И все.
– Что – все? Ты можешь толком объяснить, что произошло? – снова повысил тон председатель правления.
– Включи телевизор и сам посмотри! – огрызнулся Шестопалов и добавил: – Все – это значит, что связь с ним прекратилась, с экранов радаров он исчез. Даже со спутников не могут его найти. Только приблизительный район. Может, и удачно сел, а может, и того… – предположил нефтедобытчик, – как говорится, остались от козлика рожки да ножки…
– Ищут? – уже вполне осознанно поинтересовался Стромберг.
– Вроде бы да, – кивнул головой компаньон, – но там сильный снегопад и метель. Вертолеты пока задействовать невозможно. Но вроде бы какие-то поисковые группы туда направлены.
– Не сообщалось, чьи?
– Наши, ваши и, кажется, датчане, – ответил Шестопалов, – но насчет последних я точно не скажу.
– Наши, я так понимаю, это американцы? – уточнил Стромберг и получил утвердительный ответ. А ваши – русские? – снова кивок головой. – И что, интересно, заставило русских проявить к самолету такое любопытство, а, Алексей Игоревич? – впервые за весь разговор Стромберг назвал компаньона по имени-отчеству, дав понять, что военные действия между ними пора прекратить и сесть за стол переговоров с тем, чтобы выработать общую концепцию дальнейших действий. А такие действия следовало немедленно предпринять. В этом бывший конгрессмен был уверен.
Видимо, такие мысли до этого времени не посещали голову Шестопалова, и нефтедобытчик как-то сразу подобрался.
– Думаешь, их интересует наш бывший коллега? – теперь уже встревожился и он.
– Браво, Алексей Игоревич, – саркастически усмехнулся мистер Стромберг, – я смотрю, алкогольные пары еще не совсем затуманили ваш выдающийся мозг.
– Откуда бы они узнали? – засомневался Шестопалов.
– Здесь мы имеем два варианта, дорогой друг. – Американец в задумчивости стал тереть переносицу, разговаривая не столько с нефтедобытчиком, сколько рассуждая сам с собой. – Первый – это означает то, что наш любезный Виктор Викентьевич уже давно находился под колпаком и, судя по всему, прекрасно об этом знал. Или, во всяком случае, догадывался. Иначе чем объяснить, что он так поспешно решил выйти из дела?
– Господи Иисусе, Пресвятая Дева… – испуганно прошептал Шестопалов, ожидая с минуты на минуту визита правоохранительных органов.
– И второй вариант может означать, что все документы, весь компромат он действительно передал в чьи-то надежные руки, – продолжал докапываться до сути председатель правления, – и, опасаясь за свою жизнь, дал этому человеку соответствующие инструкции: мол, если с ним что-то приключится…
– Так ведь это же не мы! – удивился моментально протрезвевший Алексей Игоревич. – Он сам по себе взорвался. Самолет этот. – Шестопалов уже готовился давать показания. – Он же сам!
– Верно, – согласился с ним бывший конгрессмен, – но, видимо, получивший инструкции человек расценил факт катастрофы по-своему…
– Если придется тонуть, – решительно заявил нефтедобытчик, – то на дно пойдем вместе. Я один отдуваться за всех не буду.
– Но скорее всего, – продолжал Стромберг, не обращая внимания на стенания Шестопалова, – документы все-таки были у Еременко. Иначе бы за нами уже пришли, – уверенно добавил он. – И ищут и те, и другие именно документы. Или документы вместе с хозяином, если Еременко посчастливилось выжить. – Стромберг довел свою мысль до логического конца. – Я не думаю, что Виктор Викентьевич, если остался жив, станет ждать, когда за ним придут спасатели. Ему ведь тоже не с руки попадаться с деньгами и документами. – Бывший сенатор перестал теребить переносицу и глянул на Шестопалова. – Думаю, если мы поможем ему выбраться, то он будет весьма нам признателен и не станет нам мешать. Тем паче – отдавать в руки Фемиды. К тому же, – заметил Стромберг, – документы могут исчезнуть, а сам Еременко, опять-таки, если не погиб в катастрофе – погибнуть после нее. – Он на секунду задумался и решительно глянул на компаньона. – Нам сейчас до зарезу нужны свои люди в Гренландии. У вас имеются таковые, Алексей Игоревич?
