– По такому случаю можно и коньячка, – осторожно заметил старпом.
– Тебе, может, и коньячка, а мне водки, – командир внезапно умолк, потом резко спросил: – Что у тебя, Володь, с рукой?
Тяжкороб поднял левую руку и удивленно посмотрел на нее.
– Видно, об эту проклятую дверь в торпедном отсеке… Вон там аптечка. Андрей Викторович, не забинтуете?
Внезапно он отдернул руку.
– Вот черт! – виновато произнес он. – Совсем забыл. Хрен с ней, с рукой. Артур! Как он там? Его же здорово стукнуло!
Дроздов снова взял его руку.
– Спешить незачем. Артуру теперь все равно.
– Черт возьми! – У Тяжкороба на лице возникло выражение потрясенности от того, что он слышит. – Когда он придет в себя?..
– Он больше не придет в себя, – сказал Дроздов. – Он мертв. Размозжило затылок.
– Что? – Если бы Тяжкороб вовремя не опомнился, майору бы не поздоровилось. – Что вы сказали?
– Мертв, – повторил майор. – Убит.
Грубозабойщиков пристально посмотрел на него, на его лишенном выражения лице, казалось, жили только глаза, испытующие, усталые и внезапно постаревшие. Он сам весь как-то разом состарился. Резко развернулся, подошел к командиру поста погружения и всплытия, сказал ему несколько слов и вернулся.
– Идите со мной, – коротко бросил он майору.
33
Стивенсон проснулся с ощущением, что находится запертым в гробу. Темнота и теснота давили на него всей тяжестью. Какое-то время он лежал, пытаясь успокоиться.
С момента прибытия на лодку англичанин не находил себе места. Ему хотелось занять положение, соответствующее его званию и должности командующего походом, но после того, как это у него не получилось, он махнул на все рукой. Всеми действиями на лодке продолжал руководить Армстронг. Люди привычно выполняли его команды. А ему никто не подчинялся. Ему даже не отдавали честь в жилых отсеках и относились как к забредшему на лодку по странной случайности пассажиру. Как же он сможет отдать команду на уничтожение русской лодки, если в этом возникнет необходимость? Стивенсон решил при первом подходящем моменте выяснить, каким оружием может в этом случае располагать.
Большую часть времени он проводил в кают-компании, наблюдая за игрой офицеров в карты. А вечерами, запершись в своей каюте, проклинал русских за то, что очутился здесь, в этом плавающем гробу.
В это утро британец, как всегда, сидел в кают-компании. Помещение постепенно наполнялось людьми с ночной вахты, которые не спешили расходиться по каютам. На лодке числилось около тридцати офицеров, в то время как кают-компания вмещала только половину. Те, кому не досталось места, толпились вокруг столика с «бриджистами».
В углу помещения стоял бар-холодильник с холодным пивом и водой. Находясь на дежурстве, никто не пил спиртного, но после вахты можно было позволить себе немного расслабиться.
Увидев вошедшего старпома Хиггинса, Стивенсон окликнул его. Ему хотелось обсудить возможные варианты действия на случай обнаружения «Гепарда».
– Я понимаю капитана Армстронга, – сказал он старпому, – русские теперь наши друзья. Но наш долг – выполнить любой приказ, который придет из адмиралтейства. Это понятно?
– Да, – еле заметно кивнул старпом, заметно погрустнев.
– Я слышал, у нас на борту новые торпеды. «Стрелы Посейдона», кажется? Каковы их возможности?
Старпом тотчас оживился – он был специалистом по торпедам.
– Мы называем их «танцующие торпеды». Эта штучки самые быстрые и умные, – увлеченно стал объяснять он. – Лазерная боеголовка, программированная система наведения… В сопле установлены пластины, управляемые процессором и отклоняющие струю газов в нужную сторону. С их помощью торпеду можно заставить остановиться, зависнув в воде, пойти вбок и даже в обратном направлении.
Он вытащил из нагрудного кармана лист бумаги и стал чертить на нем схему торпеды.
– Торпеда сама может выбирать цель, как собака, стоит только крикнуть «фас». Но главное – то, что на нее можно воздействовать на всем пути ее следования к цели. Правда, только до того момента, пока она не приблизится на расстояние до полукилометра. Дальше она становится неуправляемой. Даже если ее поразят защитные системы цели, образовавшиеся осколки имеют такую энергию, что способны поразить ее самостоятельно… Что вы хотите, – усмехнулся старпом. – Тысяча пятьсот миллиметров калибр…
Он поерзал на стуле, давая понять, что хотел бы уйти. Стивенсон помолчал, запоминая сказанное.
– А сколько понадобится «Стрелам Посейдона», чтобы добраться до цели?
Старпом сдержал тяжелый вздох.
– Ну, – задумался он, – это зависит от расстояния. Если, допустим, две мили, то примерно 5–6 минут.
«Ну, что ж, – подумал Стивенсон, – кажется, это то, что нужно».
Его лицо засветилось от удовлетворения, рот полуоткрылся. Старпом посмотрел на него с сомнением – торпеды «Стрелы Посейдона» еще никто никогда не использовал в настоящем деле.
34
– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – спросил Грубозабойщиков. – Вы предъявляете обвинение…
– Да бросьте вы, – бесцеремонно, почти грубо перебил его Дроздов. – Мы с вами не на заседании райсуда. Я только заявляю, что совершено убийство. Тот, кто оставил крышку торпедной трубы открытой, несет прямую ответственность за смерть капитан-лейтенанта Микояна.
– Почему вы так уверены, что кто-то оставил ее открытой? Она могла по разным причинам открыться сама. И даже в том случае, если она была оставлена открытой, нельзя же обвинять человека в преднамеренном убийстве из-за халатности, забывчивости или же…
– Владимирович Анатольевич, – возразил Дроздов. – Вы, пожалуй, лучший морской офицер из всех, кого я встречал. Но это вовсе не значит, что вы лучший следователь. Здесь нужен особый склад ума, хитрость, жесткость, изворотливость – а вам этих качеств явно не хватает. Вы говорите о каких-то объективных факторах. Каких?
– Мы несколько раз здорово врезались в лед, – медленно проговорил Грубозабойщиков. – От таких ударов крышка могла сдвинуться. Сталактит или просто сосулька, кусок льда, к примеру, мог…
– Крышки аппаратов находятся в углублениях. Каким это образом сталактит мог изогнуться под острым углом и зацепить ее? Но допустим, что так и случилось. Даже в этом случае он бы только прижал ее плотнее.
– Каждый раз, когда мы приходим на базу, крышки открываются и проверяются, – негромко, но твердо заявил, все еще упорствуя, Грубозабойщиков. – А в любом доке полно всяких обломков, обрезков, словом, мусора, который болтается на воде. Что-то могло попасть внутрь и заклинить наружную крышку.
– А зеленые лампочки?
– Она могла быть чуть приоткрыта, и контакты не сработали.
