— А тебе не хватает? — съязвила Александра. Она знала, какие
гонорары получают ведущие авторских программ, и гигантская разница в оплате
между звездами и рядовым телевизионным народом приводила ее, как представителя
масс, в трепет и негодование.
— Мне всегда не хватает, — нисколько не обидевшись, сказал
Иван. — У меня, к примеру, джип «Тойота», а я хочу джип «Мерседес-Гелиндваген».
Ну и что?
— Вань, вот только не надо изображать из себя рвача и
пижона, — с досадой посоветовала Александра. — Я, конечно, очень ценю твои
предпринимательские способности, но свое «доброе имя», да простит мне такую
банальность великий борец с пошлостью Иван Вешнепольский, ты, по-моему, никогда
не продавал или продавал, но за о-очень большие деньги, — закончила она,
закатив глаза.
— Продаю доброе имя! — подхватил Иван. — Продаю доброе имя
за бешеные деньги! Кому доброе имя за бешеные деньги?
Они засмеялись еще и потому, что на них в недоумении
оглянулась соседка и, узнав Ивана, долго потом на него косилась.
— Возьми меня в свою программу, Ванечка, — попросилась
Александра. — Работаю как лошадь, денег мало, времени нет совсем, в отпуск уйти
не могу, да еще все время под угрозой… Попадешь Вике под горячую руку, она вмиг
уволит, ищи тогда место…
— Да приходи! — сказал Иван. — Запросто! Вот только слетаю
по делам дня на два, вернусь, и поговорим. Если надоело корреспондентом, возьму
редактором или исполнительным продюсером. Будешь договора заключать.
— Вань, возьми, кем хочешь. — Обрадовавшись неожиданной
удаче, Александра перегнулась через стол и с чувством поцеловала его в твердую,
вкусно пахнущую щеку. — Правда возьмешь?
— Вот те крест! — смешно поклялся он, и они поднялись из-за
стола.
На следующий день в горном кишлаке Иван Вешнепольский вместе
со своим оператором попадет в плен к какому-то очередному полевому командиру,
творящему на земле волю Аллаха. Ни поиски, ни переговоры никаких результатов не
дадут.
Но сегодня, докуривая последнюю — одну на двоих — сигарету и
строя планы на будущее, они не могли этого предположить…
— Поехали, — сказал Вешнепольский, — я тебя подвезу только
до метро. У меня сегодня еще свидание.
— Неужели?
— Ужели.
— С очередной телевизионной барышней?
— Никаких барышень, Сашка, — проговорил Иван. — Все
по-человечески.
— Ты меня пугаешь, Вешнепольский, — сказала Александра с
напускной тревогой. — Ты что, влюбился?
Он посмотрел на нее сверху вниз и ничего не ответил.
— Ну и ну… — протянула Александра. — Как же это случилось?
— Само собой как-то, — нехотя отозвался Иван. — Пошли
быстрей, уже пол-одиннадцатого. Придется мне тебя до дома везти. А где, кстати,
Победоносцев?
— Если ты надеешься сплавить меня ему, то зря. Он, наверное,
уже давно дома. Вань, подожди меня внизу, я только сбегаю, пакет возьму. Дома
ни куска хлеба, Андрюха небось голодный сидит. Хорошо еще, что я вспомнила…
— Давай, — разрешил Иван. — Я пока позвоню.
По причине позднего времени работал только один лифт, и,
притоптывая ногой от нетерпения, Александра почти вслух торопила его.
На пятом этаже было пусто, в коридорах горела ровно половина
ламп, но дверь в комнату «Новостей» была открыта, и Александра на цыпочках,
чтобы не попасться на глаза никому из начальников, прокралась в свой закуток за
шкафом с кассетами.
Пакет с хлебом был задвинут глубоко под стол, и ей пришлось
лезть за ним туда же. Придерживая мусорную корзину, чтобы она не рассыпалась,
Александра уже протянула руку, как вдруг услышала совсем рядом Викин голос:
— Кто там?
И голос ее мужа:
— Да никого нет.
И снова Вика:
— Ты бы запер дверь на замок, Победоносцев. Не хватает нам
еще разборок с сотрудниками.
Дверь скрипнула, закрываясь, повернулся ключ. Александра
затаила дыхание. Ну и ну! Прямо как в комедии. До чего же смешно — сидеть под
столом и слушать их разговор. Она представляла себе, как потом расскажет об
этом Андрею.
И еще много лет спустя эта идиотская, наивная доверчивость
мучила ее и не давала покоя.
Прошуршали по ковру колесики Викиного кресла. В двух
сантиметрах от Александриного яоса прошли черные ботинки ее мужа.
— Викуш, я все понимаю, — мягко сказал Андрей. — Все вопросы
я решу. Только не хочу делать это наскоком…
— Да каким наскоком! — неожиданно взвилась Вика. Или она уже
была на взводе? — Скоро год, как ты со мной спишь. Я пробила тебе эфир.
Представила папаньке. Ты ему даже понравился. Все, поезд ушел, Андрюша.
Обратной дороги нет, если только опять в Набережные Челны. Я уже три месяца
жду, что ты разведешься. А ты? Ты морочишь мне голову! Я терплю у себя в штате
твою толстую дуру, я вынуждена приглашать ее к себе домой, где мы с тобой
фактически живем, я измучилась вся, у меня нервные срывы… — Она горько
всхлипнула.
Александра под столом тихонько опустила руку, которой
придерживала мусорную корзину, и, стиснув кулаки, прижала их к бокам.
Этого не может быть, тупо подумала она. Я случайно попала в
какой-то ночной кошмар. Или фарс. Скорее всего — фарс. Я забыла определение
жанров. Со мной что-то не то. Наверное, потому, что в этот день умерла бабушка.
Она пришла тогда с работы очень рано. Ее встретил вкусный
запах — на плите варился куриный бульон. Бабушка сидела за швейной машинкой.
Александра окликнула ее и, даже не заметив, что бабушка не ответила, стала ей с
ходу что-то рассказывать. Потом вымыла руки — бабушка всегда очень сердилась,
если, придя с улицы, она не сразу отправлялась в ванную, и подошла к ней. И
поняла, что баба Клава умерла.
— Зайка, не плачь, — сказал Андрей, утешая Вику, как всегда
утешал Александру. — Я знаю, что тебе трудно, мне тоже трудно. Но я ведь прожил
с ней полтора года…
— Чести это тебе не делает, — проговорила Вика сердито, но
уже с намеком на то, что прощение вскоре будет даровано.
— Мне нужно было где-то жить в Москве. Как бы я нашел
работу, если б у меня не было прописки? — рассудительно заметил Андрей. — Я
получил прописку и теперь свободен, солнышко. Не плачь.
— Я ее ненавижу, — явно накручивая себя, сказала Вика. —
Толстая, мерзкая баба, только и всего. Вечное хихиканье с мужиками, неуверенная
улыбка, безотказность эта коровья… Господи, как она меня бесит! Угораздило же
тебя жениться на такой прописке! Я бы через два дня руки на себя наложила, если
бы с ней жила…
