После этого начальница от Лады отвязалась, признав в ней
если не равную, то, по крайней мере, соотносимую с собой силу.
А хрена Победоносцева Лада просто не замечала. Ни в
коридорах, ни в барах, ни в комнате «Новостей». Наверное, ему плевать было на
ее презрение, но она ничего не могла с собой поделать, опасаясь, что, если
вдруг он заговорит с ней, она вцепится в/его гладкую лоснящуюся харю и закатит
такой скандалище, что уже никакой Васятка не поможет.
— Ладка, ты чего молчишь? — осторожно позвала Александра. —
Обиделась, что ли?
— Конечно, — с готовностью согласилась Лада. — Конечно, я
обиделась. Ты же мне не рассказываешь, каков твой новый муж в постели. И
вообще, Потапова, как ты решилась переспать с чужим человеком? Ты же у нас
образец высокой нравственности и моральной чистоты.
— Пожила бы ты с бабой Клавой, тоже была бы образцом
нравственности и чистоты… — пробормотала Александра.
Но если честно, ответа на Ладин вопрос она не знала.
Когда Филипп позвонил ей и сказал, что согласен жениться,
только если она будет с ним спать, она испытала сложное чувство. С одной
стороны, ей вдруг стало противно и страшно, хотя, когда она так навязчиво
предлагала ему себя и свою квартиру в придачу, ей казалось, что все будет легко
и просто, — после всех бед мужчины для нее перестали существовать. С другой
стороны, его намерения ей почему-то польстили.
Впрочем, понятно почему — она была уверена, что уж спать-то
с ней он никак не захочет, а тут, поди ж ты, наоборот…
— Баба Клава тут ни при чем, — задумчиво сказала Лада. — Ее
уже два года как нет, а ты все еще образец. Хотела бы, давно б загуляла…
Слушая вполуха Ладины рассуждения о жизни и любви,
Александра думала о том, что уже скоро десять, а следовательно, вот-вот явится
муж. За две с половиной недели она привыкла к тому, что он приезжает примерно в
одно и то же время, а если задерживается, то всегда звонит. Недавно Александра
с изумлением обнаружила у него мобильный телефон. Дорогая игрушка как-то
выбивалась из его общего сиротского стиля, но попросить объяснений она не
решилась. В конце концов, это вовсе не ее дело.
В замке деликатно щелкнул ключ, и Александру с ног до головы
обдало ледяной волной.
— Приехал! — гиппопотамским шепотом сообщила она Ладе.
— Кто, турок? — заинтересовалась Лада. — Уже зашел, да? Ты
где? На диване или на кухне?
— На ди… на диване, — выговорила Александра. Проклятая
трусость! Наверное, она никогда не научится вести себя со спокойным
достоинством.
— Я приехал, — негромко окликнул ее Филипп из прихожей. —
Алекс!
Это чудовищное имя он дал ей еще на Викиной вечеринке, и с
тех пор так ее и называл. Алекс! Подумать только!
— Я здесь, — сказала Александра. — Лад, ты прости меня, я
больше не могу разговаривать…
— Ты вполне можешь разговаривать, сколько тебе нужно, —
сказал Филипп, услыхав последнюю фразу.
— Он говорит, что можешь, — сообщила в трубку неугомонная
Ладка. — Это он великодушие изображает, да?
— Нет, — сказала Александра, провожая глазами Филиппа,
отправившегося в ванную. — Ему просто наплевать.
— На тебя?
— Ну и на меня, конечно, — быстро проговорила Александра. —
Но я стараюсь при нем особенно не трепаться, все-таки квартирант…
— Он твой любовник, — сказала Лада отчетливо. — Любовник,
понимаешь? Поэтому ты можешь разговаривать, он может разговаривать, все могут
разговаривать! У вас совершенно равные права, юродивая! У него еще меньше,
потому что он приезжий.
— Из Парижа, — напомнила Александра.
— А нам без разницы, — сказала Ладка. — Хоть из Вашингтона.
Приезжий, он и есть приезжий. Ну ладно, не сопи, я тебя отпускаю на волю. Да,
Сань, тебя что-то Света Морозова искала, это Ванькин редактор. Ну, я дала ей
твой домашний телефон.
— А зачем, не знаешь? — быстро спросила Александра тихим шепотом.
— Может, с Ванькой чего?
— С Ванькой все то же, — отрезала Лада. — И с Манькой. Нет,
она про какое-то видео говорила. Ну, я думаю, она позвонит…
Положив трубку, Александра некоторое время посидела на
диване, выжидая, когда Филипп выйдет из ванной.
— Ужин готов, — сообщила она. — Ты… будешь?
— Да, спасибо, — рассеянно сказал он, явно думая о чем-то
другом.
Александра быстро постелила салфетку, как всегда делала
бабушка, поставила тарелку и высокий стакан, плетенку с хлебом, вилку и нож.
— А ты? — спросил Филипп.
— Я не хочу, — соврала она. Сидеть с ним за одним столом
было чертовски неловко. Во-первых, он совсем с ней не разговаривал, а во-вторых,
это было слишком похоже на семейную жизнь с Андреем.
— Очень вкусно, — сказал он равнодушно. — Ты прекрасно
готовишь.
— Спасибо, — поблагодарила Александра. Деликатно щелкнул
вскипевший чайник. Она насыпала себе растворимого кофе в кружку и залила
кипятком.
— Я положил на твое пианино деньги, — вдруг сказал Филипп. —
Мне не хотелось бы, чтобы ты покупала еду на свои. Да, я давно хотел спросить,
ты водишь машину?
— Нет, — с удивлением ответила Александра. — У нас никогда
не было машины. Нечего было водить.
— Тогда мы будем по субботам ездить на… базар вдвоем. — Он
слегка запнулся перед словом «базар». — Это проще, чем таскаться каждый день по
магазинам. А обедать вне дома, как я понимаю, у вас не принято.
— Может, где и принято, — сказала Александра несколько
растерянно, — только денег очень много надо. А так — ходи хоть три раза в день.
— Понятно, — отозвался Филипп.
— А у тебя что, есть машина? — поинтересовалась Александра
вежливо. Он махнул рукой.
— Какая-то есть, — сказал он со странной усмешкой. — Для
поездок на базар вполне подойдет.
Денег на пианино было довольно много, по крайней мере, так
показалось Александре на первый взгляд. Взять их в руки она не решилась: вдруг
он еще передумает или захочет оставить только часть — ей тогда будет стыдно.
— Пресвятая Дева, какой холод! — донеслось до нее из кухни.
Александра заглянула туда. Филипп стоял, уставившись в темный омут московского
сталинского двора. В стекле мутно отражалось его лицо.
— Не очень и холодно, — сказала Александра рассудительно. —
Уже затопили. Было холодно, пока не топили…
