Вице-премьер моментально и с громким треском был снят с
должности, но Генеральная прокуратура никаких дел не возбудила. Прошло некоторое
время, и всем заинтересованным лицам стало ясно, что все «будет спущено на
тормозах».
— Папанька говорит, что ему накануне стукнул кто-то, —
задумчиво сказала Вика Андрею, когда спустя десять дней никаких дополнительных
разоблачительных сообщений в прессе не появилось. — Он приготовиться успел. И
компромат там какой-то всплыл. Папанька сам не видел, но ему знающие люди
сказали. Пришлось уголовное дело придержать. Иначе бы он своими материалами
много ненужного шума наделал…
— Ну а мне-то что теперь делать? — спросил Андрей.
Комплименты начальства несколько согрели его истерзанную
душу, но то, что вице-премьер до сих пор не сидел в «Матросской тишине», а
разгуливал на свободе, расстраивало его ужасно. В конце концов получилось, что
он единственный публичный враг Алексея Глебова.
Именно Андрей Победоносцев обнародовал «секретные» материалы
Ивана Вешнепольского, не побоявшись бросить вызов могущественному чиновнику,
позабывшему, что такое честь.
Именно Андрей Победоносцев заявил на всю страну, что Глебов
взяточник и махинатор. Можно сказать, крикнул. И никто его не поддержал.
В могучем хоре его голос не потонул, а остался, так сказать,
соло. И Андрей был совершенно уверен, что вице-премьер расслышал его очень
хорошо. А с ними, с вице-премьерами, хрен поймешь — сегодня он безработный или
подследственный, а завтра, глядишь, уже премьер… Опала опалой, но неизвестно,
сколько она будет продолжаться и чем для вице-премьера закончится. Может,
повышением. Тогда Андрея Победоносцева ждет, как бы это сказать… понижение…
Узнал же он откуда-то о готовящемся ударе. Узнал и соломки подстелил, зараза…
На даче у Викиных родителей было просторно и красиво. Как в
Лувре. В Лувре Андрей не был, но так он себя здесь ощущал.
Вика о чем-то думала, задумчиво включая и выключая ногой
торшер светлого дерева с резными фарфоровыми купидонами, на котором Андрей
однажды прочел имя мастера.
— Да не вылезет он, — убеждая скорее себя, чем Андрея,
проговорила она. — Нечего даже и думать. Но кто же его предупредил? Ладно, бог
с ним… В случае чего… Да нет, не будет ничего такого.
— Чего не будет? — Раздражение и испуг смешались в душе
Андрея. — Чего? — повысил он голос. — Не темни, Вика, я тебя умоляю!
— Не надо меня умолять, — холодно сказала она. — Ничего не
будет. И не пугайся ты каждого звука, так ты меня с ума сведешь. Ну, плохо,
конечно, что его не додавили…
— Я же тебе говорил! — закричал Андрей, моментально теряя
над собой контроль, однако следя за тем, чтобы не выплеснуться за пределы,
когда уже нельзя будет взять себя в руки. — Я тебя предупреждал, что меня
подставят!
— Подставили Вешнепольского, а не тебя, жалкий деревенский
сопляк! — проговорила его женушка с таким презрением, что он даже попятился. —
Ты же ничего не можешь. Еще ничего не произошло, а у тебя поджилки трясутся! Не
смей устраивать мне сцен, недоносок! Лучше займись своей сукой, которая уж
точно в курсе всех дел.
Андрей хотел закричать, но раздумал и спросил, опять с
замиранием сердца:
— Каких дел?
— А таких, — сказала Вика. — Все забыл с перепугу? Она фильм
делала? Она. А какой фильм вышел — тот, что она сделала? Не тот. И она это где
хочешь заявит. Хоть в прессе, хоть в прокуратуре. Ладно бы Глебов в тюрьме
сидел, а так… Что, если кто-нибудь из его стаи примется копать и до нее
докопает?
— Она не знает, что монтировала ту кассету для меня, —
возразил Андрей.
— А то она эфир не видела! — воскликнула Вика. — Нет, ты и
вправду того или притворяешься? Она в титрах твоей программы была, придурок! А
кино она монтировала совсем не то. В ее кино про Глебова ни слова не было.
Конечно, при случае ты все на нее свалишь, а если она станет опровергать? Что,
в суд пойдем? Права качать, как шахтеры?
— Я думал, Глебов сгинет… — пробормотал Андрей.
— Все так думали, — отрезала Вика. — На то и мозги, чтобы
думать. Я тебе телефончик дам. Ты позвонишь, скажешь адрес и заплатишь. И все.
— Что? — спросил Андрей. — Убить?..
— А у тебя есть другие предложения? — улыбнулась Вика.
— Как же ты одна справилась, Санька? — удивленно спросила
Маша.
Они сидели втроем у Маши на кухне, в Потаповском, пили кофе
и обсуждали свои не слишком веселые дела.
— Сама не знаю, — сказала Александра. — Такая злость напала,
я думала, что кого-нибудь поколочу или окна разобью, что ли…
— Позвонила бы, — перебила Ладка.
— На Канары? — спросила Александра.
— Да хоть бы и на Канары, — ответила Лада. — Все равно не
отдых был, а черт знает что. Ни секса, ни кайфа, одни телефонные звонки с утра
до ночи.
— Почему? — спросила Маша.
— У него неприятности какие-то, — поморщилась Лада.
Ей не хотелось об этом говорить. Уже несколько дней Васятка
не звонил и не приезжал, а она, будь он неладен, как-то незаметно к нему…
привыкла. Остальные любовники появлялись и исчезали, не оставляя следов, а к
этому вот… привыкла.
— У всех неприятности, — подытожила Маша. — Черт побери их
совсем…
— У меня приятности, — вклинилась Александра. — Вчера Леша
Бобров позвонил, они делают какой-то опрос для «Нестле», и мне предложили
смонтировать…
— Ты уже один фильм смонтировала, — заметила Лада. —
Остановись.
— Но деньги же… — жалобно отозвалась Александра, понимая,
что Лада права. — И нужно приехать всего один раз. И монтажная не в
«Останкино», а рядом со мной, на «Соколе».
— А деньги сразу дадут? — спросила недоверчивая Лада.
— Сегодня же, — заверила ее Александра. — Боброва я давно
знаю, он себе не возьмет, а сотрудникам заплатит.
— Знаем мы таких Бобровых, — хмуро сказала Ладка. — И тоже
довольно давно.
— Да что ты все бухтишь? — повернулась к ней Маша. — Не
пропадет твой Васятка. Выберется. Он в замминистры без тебя вышел! Что это ты
взялась за него переживать?
Они помолчали. Александре смерть как не хотелось ехать в
монтажную, да еще на ночь глядя, поэтому она, как могла, тянула время.
— Нашлась, значит, Ванькина кассета, — задумчиво проговорила
Маша. — И все это время она была у тебя в шкафу…
