Струсив, она протиснулась мимо «Мерседеса» к крыльцу и была
остановлена невесть откуда взявшимся громилой в распахнутой кожаной куртке. Он
материализовался из мрака, куда не доставал свет горевшей на крыльце лампочки,
и преградил ей дорогу.
— Девушка, вы куда? — тихо спросил он. Александра ахнула,
понимая, что ее жизни пришел конец, что, даже заори она, Филипп ничего не
сможет сделать громила был ровно вдвое выше его. У нее мгновенно взмокли
ладони, в голове стало пусто, в ушах зазвенело. Она попятилась от крыльца, хотя
понимала, что путь к спасению отрезан машинами, а в джипе сидит еще один
бандит.
— Девушка! — Громила надвигался на нее, не делая, казалось,
ни одного движения. Голос его звучал теперь более настойчиво.
Чувствуя себя затравленным зайцем, Александра увидела
третьего — он возник у нее за спиной совсем рядом и молча стоял, не вынимая рук
из карманов. Страх, огромный, осязаемый, вытеснил из нее все чувства, она
превратилась в дрожащий сгусток черного ужаса.
— Что вам здесь надо, девушка? — продолжал спрашивать тот,
что стоял перед ней. Он говорил негромко, но звук его голоса больно бил в уши.
— Я здесь живу, — выдавила она, разлепив наконец непослушные
холодные губы. — Я домой иду… Вот мой дом, то есть коттедж, то есть я здесь не
живу, а отдыхаю… А что?
Громилы выслушали ее невнятное бормотание совершенно
невозмутимо, и, когда она замолчала, стало так тихо, что слышно было, как снег
сечет крыши машин и откуда-то доносится музыка — наверное, в главном здании
началась дискотека.
Рассмотрев ее, они, очевидно, решили дать ей пока пожить.
Непонятно. Скорей бы уж убили, и дело с концом. Лишь бы избавиться от этого
унизительного страха.
Потом один из них спросил, так же негромко:
— Вы здесь одна живете?
«Зачем они спрашивают, — пронеслось в голове у Александры. —
Может, боятся, что кто-нибудь выйдет, если я пискну?»
— Нет, — несколько приободрившись — все же пока жива и
здорова, ответила Александра. — Я живу с мужем. А что? Вы… к нам?
Потрясающая глупость, но со страху ничего умнее не пришло в
голову. Громилы переглянулись — едва заметно, но выразительно, и Александра
вытерла о джинсы взмокшие ладони.
— Мужа как зовут? — с сомнением спросил громила-начальник.
Александра молчала, сознавая, однако, что Зои
Космодемьянской из нее не выйдет, а раз так, все равно придется отвечать…
— Ну что, девушка? — поторопил громила.
— Мужа зовут Филипп Бовэ, — в отчаянии выпалила она. — Он
французский гражданин, и, если со мной что-нибудь случится, он позвонит послу
и…
Громилы тихонько хмыкнули, и старший из них распахнул перед
ней дверь ее собственного коттеджа.
— Заходите! — пригласил он.
На подгибающихся ногах Александра поднялась на скользкое
крыльцо и покорно шагнула в тепло и свет. Громила протиснулся следом, и дверь
закрылась.
Она ожидала найти в доме хаос и разрушение, но, как ни
странно, все было в порядке. В гулкой тишине бодро щелкало отопление, горел
свет, пахло кофе и одеколоном ее мужа. У закрытой двери в гостиную сидел в кресле
еще один бандит, точная копия двух первых, а на соседнем кресле лежал автомат.
В течение секунд, показавшихся Александре часами, все молча
смотрели друг на друга.
— Говорит, что живет здесь, — раздался из-за спины голос ее
конвоира, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности.
В голове у нее шумело, желудок свело от боли.
Что же все-таки стряслось?!
— Вы что, только приехали? — мягко спросил автоматчик, и тут
Александра не выдержала.
— Да я из бани пришла! Из бани, понимаете? Что вам здесь
надо? Где Филипп? Что вы с ним сделали?! — Ее вопль, неожиданно прозвучавший в
полной тишине, ошарашил громил. — Кто вы?! Как вы сюда попали?!
Она продолжала вопить — может, услышат соседи? — и громилы,
как ни странно, заметно взволновались. Автоматчик даже пробормотал просительно:
— Тише, тише…
— Да что «тише, тише»! — продолжала бушевать Александра, у
которой от страха отказали тормоза. — Что вам нужно? Где мой муж?!
— Я здесь.
Александра тихонько охнула и замолчала.
Филипп стоял в дверях гостиной и с интересом следил за
действом.
Громилы подтянулись, и автоматчик сделал попытку объяснить
происходящее:
— Говорит, она ваша жена…
— Так оно и есть, — весело подтвердил Филипп. — Прошу
прощения, господа, что забыл предупредить. Проходи, Алекс. Что, в этой вашей
бане опять нет воды?
— Опять нет, — пролепетала Александра, роняя рюкзак. — Ты
жив, да?
— Да, я жив, — вежливо ответил Филипп и, шагнув к ней, помог
расстегнуть куртку.
Александра сняла куртку, тараща глаза, как сова, внезапно
разбуженная среди дня.
— Что такое? — с некоторым опозданием удивилась она.
— Проходи, — пригласил Филипп, пропуская ее в гостиную. Он
кивнул громилам и закрыл двустворчатую дверь.
В кресле у овального стола сидел мужчина и переключал кнопки
на телевизионном пульте. В телевизор он не смотрел, он смотрел на них, но
программы зачем-то переключал.
Когда они вошли и Филипп закрыл дверь, мужчина поднялся
навстречу.
— Здравствуйте! — с улыбкой сказал он. — Напугали вас мои
ребятки?
Александра молча смотрела на него во все глаза.
В жизни он оказался намного симпатичней и моложе, чем на
экране телевизора. И джинсы со свитером шли ему необыкновенно. У него были
веселые темные глаза, а на макушке петушком торчали волосы.
Когда Александра уходила из лечебного корпуса,
бабулька-дежурная как раз смотрела по телевизору девятичасовые «Новости».
Показывали его пресс-конференцию в Париже, где он встречался с Шираком.
Он говорил неторопливо, значительно, смотрел тяжело,
журналисты лезли к нему со всех сторон, а он был величественен и отстранен, как
и полагается быть представителю великой державы. Не то что… сейчас.
Он протягивал ей руку, и, по-видимому, нужно было ее пожать,
что Александра и сделала с некоторым замешательством.
— Павел, — представился он, как будто можно было не знать,
как его зовут. Но, очевидно, он давал ей понять, что она может называть его
просто по имени.
