— Не совсем, — улыбаясь, ответила Александра.
Они не виделись пять лет. Нет, почти шесть, наверное. Сердце
тяжело стучало в груди, кровь прилила к щекам, и даже разболелась голова. Все
давно прошло, и, однако, как противно и гадко стало на душе. Как будто она
по-прежнему неудачница и круглая дура, о которую так легко было вытереть ноги.
Все ее прошлое — до Филиппа и без Филиппа — вдруг обрушилось
на нее и накрыло с головой. Стало трудно дышать. Неужели она не выплывет?
Все давно ушло, сказала себе Александра. Мы изменились. И
все вокруг изменилось.
Ладка с Михайловым и их близнецы живут в Костроме, откуда
Михайлов родом. Он открыл туристическую фирму, возил иностранцев по Золотому
кольцу, преуспевал и процветал. Ладка рассказывала, что каждое утро Васятка
благодарит господа за то, что он когда-то лишил его всего: карьеры, работы,
зарплаты, и ему пришлось все начинать сначала.
Они построили дом с видом на Волгу, громадный и надежный,
как утес. Близнецам было уже три. Ладка работала на местном телевидении, и,
естественно, равных ей не было.
Маня сидела с новорожденной дочкой, на крестины которой они
все собирались съехаться в Москву в начале лета.
Александра прилетела в Москву, как только Иван позвонил и
сказал, что Маню увезли в роддом, но все-таки опоздала. Маленькая Санька,
названная в честь Александры, уже родилась. Лада успела раньше. «Мне ближе», —
сказала она, когда Александра ввалилась в приемную дорогого и современного
медицинского центра. Потом они поплакали немного, пока Иван на них не
прикрикнул. Он работал в представительстве агентства Рейтер и про телевидение
не хотел ничего слышать. Ему было труднее всех.
Все устроилось и образовалось. Так или иначе.
Все так или иначе было забыто или почти забыто.
Конец истории.
И вот теперь Вика с Андреем стояли перед ней, вполне
осязаемые и непохожие на призраков. Гладкие и сытые, как доберманы, с ледяными
ухмылками на равнодушных физиономиях, и им было в общем-то все равно,
растерзать жертву или отпустить. Она больше не представляла для них никакой
опасности.
— И все-таки что ты тут делаешь? — подала голос Вика, и
Александра поняла: решили растерзать. — Ты где работаешь-то, дорогая? В ночном
клубе?
Им это показалось забавным, и они засмеялись. Андрей,
прихлебывая виски, сказал добродушно:
— Выглядишь ты хорошо. Молодец.
Какой прогресс! Когда он был ее мужем, таких слов он ей не
говорил. Неряха, слышала она. И только.
— Ей без этого нельзя, — подхватила Вика. — Верно, Шура?
Будешь плохо выглядеть, кто тебя снимет?
Никто и никогда не называл Александру Шурой.
— Как у вас дела? — спросила она жалобно. — Что происходит
на отечественном телевидении?
— За телевидение не беспокойся, все о'кей, — холодно сказал
Андрей. — Мы ему не дадим пропасть. Вот я для пользы дела записал интервью в
Си-эн-эн. Так что живем…
— Ты записал интервью для Си-эн-эн? — уточнила Александра.
— Я давал интервью Си-эн-эн, — раздражаясь, пояснил Андрей.
— В качестве кого? — не поняла Александра. Похоже, она
действительно отстала от жизни? Неужели он стал так знаменит, что им
заинтересовалось Си-эн-эн?
— Как ведущий и как продюсер, — охотно пояснила Вика. — Он
теперь большой человек, Шура. Пока ты в ночных клубах плясала, он стал о-очень
большим человеком. Даже по масштабам Си-эн-эн.
— Я создаю свой канал, — небрежно обронил Андрей. —
Совместно с Евровидением. Политика, качественные новости, высококлассное кино…
Все очень просто, добротно и профессионально. Денег туда вложено… — И он
очертил рукой ту гору денег, которую вложил в свой простой, добротный и
профессиональный канал.
— А чьих денег? — простодушно спросила Александра. Не зря
она почти пять лет пробыла замужем за бизнесменом мирового уровня. Кое-что
теперь соображала. — Американских?
Андрей с Викой переглянулись, на их лицах появилась
озабоченность.
Зря они так, пожалуй… Следовало быть осторожнее. Кто ее
знает, эту дуру. И непонятно, как она оказалась на приеме, и почему на ней
умопомрачительно дорогое платье. Они не могли отказать себе в удовольствии
вновь поиграть с ней в «кошки-мышки». Развлечение, по старой памяти, казалось
им невинным и приятным, но осторожность все-таки не помешает.
— Да, в общем, это совсем не важно, — сказал Андрей. — А ты
давно здесь живешь?
— Почти шесть лет, — ответила Александра.
— В Москве бываешь? — продолжала расспрашивать Вика. — Или
не тянет?
«Тянет дать тебе в морду», — хотелось сказать Александре, но
она промолчала.
Филипп наблюдал за ней издали, решив, что не будет
подходить, пусть справляется сама.
Александра была явно растеряна и неловко улыбалась, и его
это злило.
Пора бы ей знать себе цену. Она умна, хороша собой,
образованна и богата. Почему, черт возьми, она позволяет себе лепетать и
оправдываться?!
А она и вправду лепетала и оправдывалась, он видел это по ее
лицу. Ее собеседники стояли к нему спиной, мужчина и женщина, и он догадывался,
что это те русские, о которых говорил Роберт. По-видимому, они оказались
какими-то знакомыми его жены, но у него не было ни малейшего желания
поддерживать это знакомство.
Он довольно долго стоял так и злился, наблюдая, как двое
русских гипнотизируют Алекс, пока кто-то не тронул его за плечо.
— Почему ты один? — спросил Роберт, и Филипп резко
обернулся. Он не любил, когда его заставали врасплох. Роберт взглянул на него и
засмеялся. — Впрочем, понятно: кто посмеет нарушить уединение его высочества,
когда у его высочества такое выражение лица! Как это у тебя получается?
— Тренировка, — пробормотал Филипп и добавил: — Ален звонил
пятнадцать минут назад. В пятницу он прилетает из Штатов. Приезжай обедать,
слышишь, Бобби?
— Приеду, — пообещал Роберт. — Черт знает, сколько я его не
видел. Год? Два? Мне трудно осознать, что он — твой сын.
— Я и сам этого долго не осознавал, — признался Филипп. — Да
и он тоже. Но Алекс многое нам объяснила, а то враждовали бы до сих пор…
Они помолчали.
— Кстати, твоя Алекс разговаривает сейчас с теми русскими,
что приехали по твою душу. Ты знаешь, кто они?
По его душу? Филипп вопросительно посмотрел на Роберта.
