— Майкл, — обратился ее муж к Олдриджу, — я не хочу больше
морочить вам голову. Завтра в одиннадцать я жду вас в своем офисе. У меня есть
к вам встречное предложение. Алекс и я, мы когда-то были знакомы с этими
господами и хотели бы в оставшиеся полчаса поговорить с ними наедине. Надеюсь,
вы поймете меня правильно.
Пока ошарашенный Майкл пожимал всем руки, пока Дени чуть не
за рукав тащил его к выходу, а он все порывался обратиться к Филиппу с какой-то
речью, пока неторопливо закрывались тяжелые двери, все четверо стояли по обе
стороны разделяющего их стола и молчали, не поднимая глаз.
Дверь бесшумно закрылась, и Филипп негромко сказал:
— Прошу садиться.
Александра села, сцепила на коленях холодные руки и
выпрямилась, ни на кого не глядя.
— Будем говорить по-русски? — спросил Филипп. — Я думаю, так
удобнее. Мы лучше поймем друг друга.
Ему очень не нравилась реакция Алекс.
Черт побери, ему никогда не нравилась реакция Алекс на двух
этих мерзавцев! Всю свою жизнь она хотела и не могла от них отвязаться.
Дурочка, она думала, что они что-то собой представляют, что их презрение,
высокомерие и чванство имеют под собой какую-то основу. Он докажет ей, что это
не так. Он избавит ее от них и сделает это раз и навсегда, без сложных
психологических заходов и экскурсов в прошлое.
Много лет назад эти двое оскорбили его жену так сильно, что
до сих пор, судя по ее реакции, встреча с ними — худший из ее кошмаров. Она
всегда слишком легко сдавалась, когда дело касалось этой парочки. Она
проигрывала борьбу, даже не пытаясь вступить в драку.
Сегодня сила на ее стороне, и она должна — должна! — ею
воспользоваться.
— Господа, — начал Филипп по-русски, и Вика в полном
ошеломлении уставилась на него, — не будем делать вид, что видим друг друга
впервые в жизни. Я женился на Алекс пять лет назад, когда господин Победоносцев
решил, что уже достаточно созрел, чтобы делать деньги на госпоже Терехиной и ее
связях. Он бросил свою первую жену, отобрав у нее работу, средства к
существованию и веру в людей. Но вера — категория не материальная, так что бог
с ней, с верой. Я — французский журналист русского происхождения, которого вы,
госпожа Терехина, как-то пригласили на свою вечеринку. Тогда иностранцы были в
моде, так я и угодил на ваш светский раут.
Вика изменилась в лице, смутная тень пробежала по гладкому
лбу, она уставилась на Филиппа и вдруг… вспомнила. Вспомнила и изумилась так,
что у нее непроизвольно открылся рот. И этот рот, независимо от хозяйки,
пробормотал:
— О господи…
Филипп продолжал:
— Алекс вышла за меня замуж, что вызвало у вас бурю
восторга. Я прекрасно помню вашу чистую радость. Алекс по наивности придавала
значение тому, что вы делали с ней и какую возню затеяли вокруг нее, и потому
ваши выходки приобретали значение и для меня.
Вика уронила ручку и ойкнула, как выпускница ПТУ на
последнем экзамене, вытянувшая незнакомый билет. Андрей глотнул холодный кофе.
Щеки у него горели тяжелым температурным румянцем.
— Все эти годы мне не было до вас никакого дела. Хотя вам,
месье Андрей, я многого не могу простить. Хотя бы то, что вы бросили беременную
жену в годовщину смерти ее бабушки!
Андрей отшатнулся от Филиппа, как от ядовитой змеи, и
прикрыл глаза, не заботясь больше об имидже.
Александра взглянула на Филиппа и ужаснулась: что он делает?
для кого он придумал эту пытку? кого он наказывает? Они недостойны даже пыль
вытирать с его машины, а он хочет разбудить в них чувства? Заставить их…
сожалеть? Стыдиться?..
Внезапно Филипп встал. Александра смотрела на него в
благоговейном ужасе — в нем клокотала ярость, и оттого он даже улыбался,
злобно-насмешливой, недоброй улыбкой. Не улыбался, а скорее скалил зубы, как
волк, готовый вцепиться в свою добычу.
— Считайте, что вы уже на финише, господин Победоносцев. Бог
мне судья, но раз уж он привел вас ко мне, я не пущу вас дальше. Мне
подготовили ваше досье, и, смею вас уверить, я пресеку вашу блестящую карьеру.
— Филипп сделал упор на слове «блестящую». — Я не говорю, что разорю вас,
разорить можно только богатого человека. Но я отниму у вас все, что вы… — он
поискал слово, — намылили за время вашей бурной телевизионной деятельности. Вам
не помогут никакие связи мадам Терехиной. Тем более старший господин Терехин
давно в отставке. Забудьте о выборах, о левых фирмах, через которые вы сами у
себя покупаете программы, забудьте о письмах премьеру и попытках акционировать
государственный канал, чем вы до последнего момента столь активно занимались.
Забудьте о люстрах в шесть тысяч долларов для вашего кабинета и о бюджетных
вложениях в ваше личное благосостояние. А также о бриллиантовых кольцах для
многочисленных секретарш, с которыми вы спите. Кстати, напрасно. Славы Билла
Клинтона вам все равно не сыскать, а хлопот с ними много, не так ли?
Филипп притормозил, стараясь взять себя в руки, но ярость,
занявшаяся, словно высохший лес от случайной искры, разгоралась все сильнее.
Как же он ненавидел этих ублюдков! Его ненависть не
укладывалась в точно выверенные рамки задуманного плана. И потому он не мог
остановиться.
А остановиться бы следовало.
Они не стоили его усилий, он хорошо это понимал. Испуганные,
некомпетентные, ошарашенные масштабом свалившегося на них бедствия, они не
годились в серьезные противники. И кроме того, он совсем упустил из виду
реакцию своей непредсказуемой жены, ради которой все и затевалось. Пока он
метал громы и молнии, Александра не отрываясь смотрела в пол.
Никогда — никогда! — он не мог понять, какие мысли роятся у
нее в голове. Ни пять лет назад, ни сейчас. Она не смотрела на него, и он не
знал, как она относится к тому, что он помогает ей избавиться от призраков.
Упиваясь идеей мести, он совершенно не учел в своей схеме
ее, Александру, — пропустил самое главное.
Вполне возможно, она вовсе не нуждалась в его вмешательстве,
не хотела показательных судов и не жаждала крови. Она же совсем другая, его
жена. Инопланетянка. С чего он взял, что инопланетный разум подчиняется земным
законам?..
На Филиппа навалилась усталость.
Снова он ступил на чужую территорию. Да не ступил, въехал на
бульдозере, решив по привычке, что стоит только ему захотеть, и его власть,
влияние, деньги и еще бог знает что повернут время вспять, изменят прошлое,
откроют дверь в волшебное беспроблемное завтра…
— Старый болван, — пробормотал Филипп по-французски себе под
нос и, будто очнувшись, посмотрел вокруг, уже трезвым, холодным взглядом.
Алекс изучала переплет забытого Майклом блокнота. Вика
остекленевшим взором смотрела в пространство. Андрей, закрыв лицо рукой, как-то
странно горбился на антикварном стуле.
