— Ты врешь, — взвизгнул Тарасов, — врешь, врешь!! Кто мог с
тобой ночевать?! Твоя сука? Так я убью ее! Так убью, что никто никогда не
найдет, а все решат, что ты ее замочил, прежде чем с крыши сигануть! Лидка была
со мной, значит, с тобой могла быть только твоя сука!
— Лида вытащила у меня ключи от офиса?
— Ну конечно! Конечно, Данилов! Я начал спать с ней, как
только ты стал с ней спать! Мне нравится трахать твоих баб, может, я и ту суку
трахну, прежде чем закопаю!
— А помада? Тоже Лидина? Она тебе дала или ты украл у нее?
— Как же! Украл! Она уронила, а я подобрал! У нее вечно все
падает, у идиотки! Знаешь, как это смешно, готовить тебе всякие сувениры и
представлять, как ты бледнеешь, стекленеешь, не знаешь, что тебе делать и
откуда это! Я всем на приеме рассказал, что ты окончательно спятил, даже
мамочке твоей, я всех убедил, всех, всех!! Я и жену твою трахал! — вдруг сказал
Тарасов и радостно засмеялся. — Почти что в первую брачную ночь начал. Ты жил с
ней столько же, сколько и я! Она у нас была общая! Дура, конечно, но в постели
ничего.
— Зачем ты ее убил? — Данилов слегка переместился от края
крыши, так, чтобы Тарасов не обратил внимания. Он и не обратил.
— Она стала трещать, что все тебе расскажет, что жить с
тобой больше не может, а меня одного любит и больше никого не хочет… Дура! —
вдруг заорал он. — Конечно, я ее убил! Что мне оставалось делать?! Я же тогда
надеялся, что тебя расстреляют за убийство, Данилов, но ты отмазался! Как
всегда! Как всегда!
Он как будто призывал Данилова посочувствовать ему, и тот
даже кивнул, выражая сочувствие.
— Я думал, что загоню тебя в карьер! Я полдня строил
декорацию к картине твоего самоубийства! Ты притащил с собой сучку, и ничего не
вышло! Но ничего. Ничего, — он глубоко вздохнул, как будто утешая себя, —
сейчас все получится. Сейчас наверняка. Ну…
— Откуда ты узнал о доме?
— В один из моих приездов в Москву на одном приеме жена
Кольцова при мне делилась с подругой восторгами по поводу дома, который им
строит «талантливый архитектор Данилов», и назвала место. Я не мог допустить,
чтобы ты выбрался из дерьма, но ждал, пока работа там почти закончится. Чтобы
тебе больнее было! О том, что утром в субботу туда едешь, мне сказала Лида.
— Почему в тот раз тебя пустил охранник? И откуда ты взял
телефон Катерины Солнцевой?
— С телефоном проще простого, Данилов! Ты же у нас все-е
записываешь, как недоумок беспамятный! Я заходил к тебе на работу, как только
ты получил этот заказ, и телефончик из книжечки списал!.. А пустил потому, что
я ему, козлу, в переговорное устройство сказал, что ты меня прислал! По имени-отчеству
тебя назвал, позвоните, говорю, ему на мобильный по такому-то номеру,
проверьте, если хотите!.. Конечно, он не стал проверять!
— А янтарь? — спросил Данилов, весь подобравшись. — Зачем ты
его утащил?
— Это не янтарь, — улыбнулся Тарасов, — это…
— Канифоль, — подсказал Данилов, — у тебя выпала из кармана
канифоль, а у меня есть только один друг-скрипач. Ее обязательно надо было
забрать. Все правильно.
— Давай документы, — приказал Тарасов, — что там у тебя
есть? Права, паспорт. Давай.
Данилов медленно полез в нагрудный карман и вытащил толстый
бумажник с правами и всеми автомобильными бумагами. Ему показалось, что
шевельнулась створка окна, ведущего на крышу. Он посмотрел, но ничего не
увидел.
— Теперь паспорт! Ну! Быстрей, Данилов! И шагай, шагай туда!
У каждого настоящего горца, вспомнилось Данилову, под плащом
обязательно должен быть меч.
Под дубленкой у Данилова был зонт.
Самый обычный, складной автоматический зонт, забытый осенью
в машине.
Левой рукой Данилов выхватил из-за ремня зонт и нажал
кнопку.
Как в замедленном кино, он увидел изумленные глаза Тарасова,
и распухающий купол зонта, ударивший ему в лицо, и увидел, как вздрагивает
рука, сжимающая пистолет, и он конвульсивно дергается. Оглушительный звук бьет
в уши, и Тарасов начинает падать назад, отчаянно перебирая ногами, и не может
удержаться, и ничего не видит из-за зонта, закрывшего лицо, и какие-то люди
бегут к ним, уже совсем близко, неожиданно близко, и Данилов смотрит только на
Олега, зная, что больше уже ничего не будет.
Все. Конец истории.
Данилов шевельнулся, только когда почувствовал, что чьи-то
руки оттаскивают его от края крыши.
— Андрей Михайлович, с вами все в порядке?
— Что?
В руках у него был зонт, который ему очень мешал. Данилов
посмотрел на зонт и бросил его на крышу. Зонт завертелся, поехал, наклонился и
остановился.
Охранник Дима, который был приставлен к Данилову еще в
прошлую субботу, когда они остались одни на разгромленной даче, смотрел с
сочувствием. Леша в кожаном пальто подобрал зонт, сложил его, скользя
башмаками, заглянул вниз и присвистнул.
— Пошли отсюда, мужики! Нечего тут делать. Можете идти-то,
Андрей?
— Могу, — ответил Данилов. — Наверное, нужно милицию
вызвать. Объяснить как-то…
— Да уж мы сами, — сказал Леша, — без вас объясним. Пошли,
пошли отсюда!..
— Нас Тимофей Ильич вызвал, — говорил Дима. Он шел и все
время оглядывался, как будто боялся, что Данилов упадет. — Найдите, говорит,
Данилова и помогите ему. Мы машину-то сразу нашли, у нас адрес был, а вот вас
не сразу.
— Да, — согласился Данилов, — найти было трудно.
— Вы и без нас справились, — сказал Леша, — ничего.
Обошлось.
— Обошлось, — согласился Данилов.
* * *
Он приехал в Кратово под вечер и остановил машину возле
деревянных воротец, почти до половины засыпанных снегом. Чтобы въехать на
участок, придется разгрести снег, а он только вчера обещал Марте, что не будет
ни косить, ни рыть раненой рукой погреб.
Все-таки, видимо, придется рыть. Или одну ночь машина и за
забором переночует?
Он толкнул тяжелую калитку, застрявшую в пазах, толкнул еще
и открыл только с третьего раза. Окна в доме светились, прямоугольники веселого
света лежали на сугробах и дорожках, и Данилов устало подумал, что там, внутри,
должно быть очень тепло, и ему захотелось поскорее внутрь.
Однако, вместо того чтобы постучать в дверь, он почему-то
уселся на узкое крылечко, подобрал полы дубленки и вернул на место упавший
веник. Это слово напомнило ему что-то забавное, но он никак не мог вспомнить —
что. Он долго и старательно шарил в карманах, искал сигареты. Карманов было
всего два, но у него на это ушла уйма времени. Когда он их нашел, курить ему
уже расхотелось, но он все-таки закурил. Дым застывал прозрачным облаком и
медленно растворялся в свете фонаря над крыльцом.
