В конюшне уже была оседлана серая кобыла. Фара с детства любила лошадей и неплохо разбиралась в них. Поэтому ей не составило труда распознать в великолепном животном с грациозно изогнутой шеей и маленькой изящной головой чистокровную арабскую лошадь.
При виде Фары кобыла всхрапнула, вскинула голову и принялась гарцевать на месте, перебирая тонкими ногами и недовольно кося блестящим выразительным глазом.
Фара в нерешительности замедлила шаг и повернулась к Шехабу.
— Надеюсь, речь шла не о ней?
— Именно о ней, — подтвердил Шехаб и хмыкнул: — Я люблю лошадей с характером.
— Которые ко всему прочему сочетали бы в себе лучшие качества сторожевых собак.
— Она не часто видит посторонних, так что некоторое волнение с ее стороны вполне объяснимо.
— Да, согласна, — кивнула Фара, поглядывая на кобылу по-прежнему с некоторой опаской. — Но знаешь, что-то мне расхотелось ездить верхом. По-моему, я ей не понравилась. — Фара пригляделась внимательнее. — Похоже, она даже ревнует.
— Кто? Абла? — Шехаб подошел к лошади, которая мгновенно успокоилась и ткнулась мордой в его плечо. — Абла очень умная, но все-таки лошадь.
— Надо сказать, что она ведет себя как настоящая женщина в присутствии соперницы.
Шехаб негромко рассмеялся:
— От тебя особенно забавно это слышать. Впрочем, если ты боишься, поезжай на Барке. — И он кивнул кому-то за спиной Фары.
Оглянувшись, она увидела конюха, ведущего под уздцы не менее великолепного черного жеребца. Они остановились в нескольких шагах от Шехаба и Фары.
Жеребец с любопытством покосился на нее, не проявляя никакой враждебности. Однако Фара снова перевела глаза на Аблу. Поймав, как ей показалось, слегка насмешливый взгляд норовистой красавицы, она прищурилась и упрямо подняла подбородок.
— Думаю, мы поладим, — убежденно произнесла она. — Кстати, что означает ее имя?
— В переводе с арабского оно означает «совершенство», Барк означает «молния».
— Это имя ей подходит, — улыбнулась Фара. — Если Барк тоже оправдывает свое имя, тогда, может, мой выбор не так уж и плох.
— Я ни за что не разрешил бы тебе сесть на лошадь, в которой не был бы уверен, — твердо сказал Шехаб.
— Знаю.
Они улыбнулись друг другу, и это словно сблизило их еще больше...
* * *
Дыхание Шехаба ласкало ей шею, когда он помогал Фаре справиться с тесемками купальника, рассказывая при этом о девятилетнем мальчике, открывшем для себя красоту подводного мира. Две недели на этом чудесном острове пролетели как одно мгновение, словно вычеркнув из памяти годы жизни в городе, наполненной одиночеством. Фара жила в мире, пронизанном ласковыми лучами раннего утреннего солнца, теплом тела Шехаба, его близостью, соленым бризом, прогулками верхом, купанием в изумрудных волнах, страстными взглядами и жаркими поцелуями.
Идиллия была бы полной, если бы не одно «но».
Фара знала, что Шехаб желает ее, и каждый раз он доказывал это своими откровенными ласками. Но в последний момент он всегда отступал. Она видела, как нелегко ему это дается, и, огорчалась, недоумевала: почему он так стойко противится тому, к чему они стремились оба.
Несмотря ни на что, она впервые в жизни была счастлива как никогда. И потому гнала прочь мысли о том, что с ней будет, когда мужчина, которого она полюбила, исчезнет из ее жизни...
— После первого же погружения я понял, что не хватит и целой жизни, чтобы познать все тайны подводного мира. Однако я говорил себе, что когда-нибудь этот остров станет моим и я буду восхищаться красотами подводного мира, когда пожелаю, — продолжал между тем свой рассказ Шехаб.
— И теперь ты хочешь показать его красоту мне, — с тихой улыбкой подытожила Фара. — Я польщена.
Шехаб погладил ее по щеке, и она потянулась к нему. Он тут же отстранился и погрозил ей пальцем.
— Женщина, ты сама не знаешь, как ты соблазнительна и чего мне стоит... — Он оборвал себя и спросил: — Ты готова?
Фара кивнула: с ним она готова на все что угодно. А его слова убедили ее, что скоро, очень скоро он будет принадлежать ей. Ее сердце сладко заныло...
До этого он обучал ее дайвингу на мелководье, но сегодня заявил, что она наконец готова для погружения, пообещав незабываемые впечатления. Перед тем как погрузиться, Шехаб несколько раз проверил ее костюм.
И вот наконец настал миг, когда она смогла лицезреть красоту подводного мира, так восхищавшего Шехаба.
Подводный мир с его обитателями напоминал сказочное царство, ошеломив и восхитив ее разнообразием форм и калейдоскопом потрясающих красок.
Однако у подводной сказки была и обратная сторона. Зазевавшихся дайвингистов тут поджидает нешуточная опасность. Фара вспомнила об этом лишь тогда, когда увидела неподалеку красно-желто-черную рыбу с множеством длинных шипов. Это же ядовитая рыба-лев! Инструктора по дайвингу велят особо остерегаться этого опасного морского обитателя. Рыба вынырнула из какой-то расщелины в подводной скале. Но Шехаб, плывший впереди Фары, этого не видел, потому что именно в эту минуту он повернулся к скале спиной и остановился, поджидая ее.
Рыба-лев выгнула спину, растопырив свои ядовитые шипы, и приготовилась атаковать бесцеремонного чужака, вторгшегося в ее владения. От ужаса Фара почти не соображала, что делает.
Не думая о последствиях, она отчаянно рванулась вперед. И через секунду почувствовала, как между лопатками словно кто-то чиркнул раскаленным лезвием. От боли и шока в глазах помутилось, и ее поглотила темнота...
Глава седьмая
Все, что последовало за этим, напоминало один из ее размытых серых снов. Однако резкая боль в спине была свидетельством того, что все происходит наяву.
Она не помнила, как Шехаб поднял ее на яхту, быстро стащил с нее подводное снаряжение и осмотрел рану. Потом коротко выругался и, достав рацию, сказал несколько отрывистых фраз на родном языке. Затем осторожно перенес ее в тень, уложил на диване боком и сходил за аптечкой первой помощи. Он хлопотал вокруг нее до тех пор, пока она полностью не пришла в себя.
Некоторое время ее спину жгло, будто огнем. Но когда Шехаб чем-то обработал место, куда попал ядовитый шип, боль утихла.
Фара облегченно вздохнула и подняла глаза на Шехаба:
— Спасибо, — тихо поблагодарила она.
— Спасибо?! Зачем ты это сделала? Разве я не учил тебя: если видишь то, что тебе незнакомо, лучше не трогать? Так ведь нет, эту рыбу-льва ты просто вынудила атаковать. А вдруг на ее месте оказалась бы каменная рыба?1 — При мысли об этом Шехаб задохнулся.
— Извини, — выдавила Фара. — Когда я увидела ее, то подумала, что она собирается напасть на тебя. Сильнее, чем ее яда, я испугалась за тебя.
