— Посмотрим, — с улыбкой сказал Калиостро, — посмотрим, гожусь ли я еще в чародеи. Подождите. Сейчас я сосредоточусь на определенной мысли.
Он задумался.
— Где эта белокурая девочка ваших любовных грез? — помолчав, спросил он. — Что она делает?.. Ах, черт возьми! Я ее вижу... да... да, вы тоже сегодня ее видели. Более того: сегодня вы у нее побывали.
Кардинал положил ледяную руку на сильно бьющееся сердце.
— Бога ради, — произнес он так тихо, что Калиостро едва расслышал его.
— Вы хотите, чтобы мы поговорили о другом? — учтиво спросил прорицатель. — Что ж, я всецело в вашем распоряжении, ваше высокопреосвященство! Располагайте Мною, прошу вас!
И он довольно свободно расположился на софе, — указать ему на нее кардинал забыл в самом начале этого любопытного разговора.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1. ДОЛЖНИК И КРЕДИТОР
Кардинал смотрел на своего гостя с видом человека, почти одурманенного.
— Что ж, — произнес гость, — теперь, когда мы с вами, ваше высокопреосвященство, возобновили знакомство, побеседуем, с вашего разрешения.
— Да, — мало-помалу приходя в себя, отвечал прелат, — да, поговорим о получении долга... о котором... о котором…
— О котором я упомянул в письме, не так ли? Вы, ваше высокопреосвященство, хотите поскорее узнать…
— О, это был только предлог! Во всяком случае, так мне кажется.
— Нет, ваше высокопреосвященство, ни в малой мере, это была действительная причина, и притом, уверяю вас, весьма серьезная. Уплата долга вполне заслуживает того, чтобы ее совершили, принимая во внимание, что речь идет о пятистах тысячах ливров и что пятьсот тысяч ливров — это сумма.
— И притом сумма, которую вы столь любезно мне одолжили! — воскликнул прелат, лицо которого покрыла легкая бледность.
— Да, ваше высокопреосвященство, я вам ее одолжил, — подтвердил Бальзамо, — и я с радостью вижу, что такая высокая особа, как вы, обладает превосходной памятью.
Для кардинала это был удар; он почувствовал, что капли холодного пота покрыли его лоб.
— Было мгновение, когда я подумал, — силясь улыбнуться, произнес он,
— что Джузеппе Бальзамо, существо сверхъестественное, унес свое доверие в могилу, так же как бросил в огонь мою расписку.
— Ваше высокопреосвященство! — совершенно серьезно отвечал граф. — Жизнь Джузеппе Бальзамо неуничтожима, как неуничтожим и этот листок бумаги, которого, как вы полагали, уже не существует. Смерть бессильна против жизненного эликсира; огонь бессилен против асбеста.
И он протянул сложенную бумагу принцу — тот, даже не развернув ее, воскликнул:
— Моя расписка!
— Да, ваше высокопреосвященство, это ваша расписка, — отвечал Калиостро с легкой улыбкой, казавшейся еще более суровой благодаря холодному поклону.
— Итак, вы требуете ваши деньги обратно?
— Да, ваше высокопреосвященство.
— Сегодня же?
— Да, пожалуйста.
Кардинал, трепеща от отчаяния, некоторое время безмолвствовал.
— Граф! — изменившимся голосом наконец заговорил ОН. — Несчастные принцы мира сего не обретают состояния так быстро, как вы, волшебники, повелевающие духами тьмы и света.
— О, ваше высокопреосвященство, — возразил Калиостро, — я не стал бы просить у вас этой суммы, если бы не знал заранее, что вы располагаете ею!
— Я?! Я располагаю пятьюстами тысячами ливров? — воскликнул кардинал.
—Тридцать тысяч ливров — золотом, десять тысяч — серебром, остальные
— банкнотами… Кардинал побледнел.
— ..которые находятся в этом шкафу работы Буля, — продолжал Калиостро.
— Ах, вам это известно?
— Да, ваше высокопреосвященство, и мне известны также все жертвы, которые вам пришлось принести, чтобы собрать эту сумму.
— Вы догадываетесь обо всем! — воскликнул кардинал. — Вы, человек, который читает в глубине сердец и даже в глубине шкафов, что порой бывает гораздо хуже, вы, вероятно, не знаете, почему мне так необходимы эти деньги и какое таинственное, священное употребление я им предназначил?
— Вы ошибаетесь, ваше высокопреосвященство, — ледяным тоном произнес Калиостро.
Кардинал, пораженный в самое сердце, не теряя больше ни одной секунды, направился к шкафу, о котором упомянул Калиостро, вытащил оттуда пачку чеков на кассу лесного ведомства, затем указал пальцем на несколько мешочков с серебром и выдвинул ящик, наполненный золотом.
— Граф! Вот ваши пятьсот тысяч ливров, — сказал он.
Глава 2. ДОМАШНИЕ СЧЕТЫ
Это произошло за два дня до первого взноса, указанного королевой. Господин де Калон еще не выполнил своих обещаний. Его счета до сих пор не были подписаны королем.
Дело в том, что у министра была уйма дел. Он позабыл о королеве. А она не подумала, что ради ее королевского достоинства следовало бы освежить память инспектора финансов. Получив его обещание, она ждала. Однако уже начинала беспокоиться, расспрашивать, изыскивать способы поговорить с г-ном де Каленом, не компрометируя себя как королеву, и вдруг к ней пришла записка от министра:
«Сегодня вечером дело, которое Вы, Ваше величество, соблаговолили поручить мне, будет подписано в совете, и фонды будут у королевы завтра утром».
К Марии-Антуанетте вернулась прежняя веселость. Она не думала больше ни о чем, даже о тяжелом завтрашнем дне.
Она еще прогуливалась с принцессой де Ламбаль и с присоединившимся к ним графом д'Артуа, когда король, отобедав, явился в совет.
Король был не в духе. Из России пришли плохие известия. В Лионском заливе затонул корабль. Несколько провинций отказались платить налог. Превосходная карта полушарий, которую король собственноручно отполировал и покрыл лаком, треснула от жары, так что Европа оказалась разрезанной на две части на 30ё широты и 55ё долготы. Его величество сердился на всех, даже на г-на де Калона.
Де Калон представил ему ведомость, составленную из пенсионов, вознаграждений, поощрительных выдач, даров и жалований.
Список был краткий, но подробный. Король, листая страницы, пробежал его и дошел до итоговой суммы.
— Миллион сто тысяч ливров для столь краткого списка? Как же это получилось? И он отложил перо.
— Читайте, государь, читайте и соблаговолите обратить внимание, что из этих миллиона ста тысяч, ливров на одну статью расхода приходится пятьсот тысяч ливров.
— Что же это за статья, господин генеральный контролер?
— Это аванс ее величеству королеве, государь.
