— Пятьсот тысяч ливров королеве! — повторил король. — Тут какая-то ошибка. На прошлой неделе... нет, две недели назад, я приказал выдать ее величеству деньги за три месяца.
— Государь! Если королеве нужны деньги, — а ведь известно, как тратит их ее величество, — то нет ничего необычайного…
— Нет, нет! — воскликнул король, который испытывал потребность поговорить о своей экономии и сорвать сколько-нибудь аплодисментов для королевы на случай, когда она поедет в Оперу. — Королева не желает этой суммы, господин де Калон. Королева сказала мне, что корабль важнее драгоценностей. Королева полагает, что если Франция делает долги, чтобы накормить своих бедняков, мы, люди богатые, должны дать взаймы Франции. И, таким образом, если королеве нужны эти деньги, тем большей будет ее заслуга, если она подождет, и я, я лично ручаюсь вам, что она подождет.
Взяв перо, он провел две линии.
— Вы вычеркиваете эту статью, государь? — в ужасе спросил де Калон.
— Я ее вычеркиваю, — с величественным видом ответил Людовик XVI. — И мне кажется, что я отсюда слышу благородный голос королевы, которая хвалит меня за то, что я так хорошо понял движения ее сердца.
Де Калон закусил губу; Людовик, довольный этой героической жертвой, подписал все остальное с полным искренним доверием.
— Сегодня вечером я заработал пятьсот тысяч ливров — это чудесный день для короля, Калон. Сообщите эту добрую весть королеве, и вы увидите, вы увидите!
— Ах, Боже мой!.. Государь, — пролепетал министр, — я был бы в отчаянии лишить вас радости этого призвания. Каждому — по заслугам!
— Да будет так! — произнес король. — Закроем же заседание. Довольно с нас дел, когда дела идут так хорошо. А! Вот и королева возвращается. Пойдемте встретим ее, Калон?
— Государь! Прошу прощения у вашего величества, но мне еще надо подписывать бумаги.
Калон мгновенно скользнул в коридор.
Король, сияющий, храбро шагал навстречу Марии-Антуанетте — та напевала, опираясь на руку графа д'Артуа.
— Хорошо погуляли, ваше величество? — осведомился король.
— Чудесно, государь, а вы хорошо поработали?
— Судите сами: я заработал пятьсот тысяч ливров.
«Калон сдержал слово», — подумала королева.
— Представьте себе, — продолжал Людовик XVI, — Калон зачислил вам в кредит полмиллиона!
— О-о! — с улыбкой произнесла Мария-Антуанетта.
— А я... я вычеркнул эту цифру. Вот вам и пятьсот тысяч ливров, заработанные росчерком пера!
— Как — вычеркнули? — побледнев, спросила королева.
— Без всяких разговоров, и это принесет вам огромную пользу. Всего хорошего, ваше величество, всего хорошего!
— Государь! Государь!
— Я страшно проголодался. Я опять сяду за стол. Я заработал свой ужин, ведь правда?
— Государь! Да послушайте же!
Но Людовик XVI, в восторге от своей шутки, подпрыгнул и убежал, оставив остолбеневшую, безмолвную, сраженную королеву.
— Пусть съездят за графиней де ла Мотт, — после долгих размышлений приказала королева г-же де Мизери, — пусть найдут ее, где бы она ни была, и притом немедленно!
Глава 3. МАРИЯ-АНТУАНЕТТА — КОРОЛЕВА, ЖАННА ДЕ ЛА МОТТ — ЖЕНЩИНА
Курьер, которого послали в Париж за графиней де ла Мотт, нашел графиню у кардинала.
Жанна отдала визит его высокопреосвященству; у него она отобедала, у него отужинала и разговаривала с ним о злополучном возмещении долга, когда явился курьер и спросил, не у де Роана ли обретается графиня.
Графиня поняла, что нужно срочно ехать. Она потребовала двух хороших лошадей у кардинала — тот самолично усадил ее в карету без гербов, и, пока он пытался истолковать происшедшее, графиня катила так быстро, что через час уже остановилась перед дворцом.
Некто поджидал ее и без промедлений провел к Марии-Антуанетте.
Королева удалилась к себе в комнату. Все приготовления к ночи закончились; ни одной женщины уже не было в апартаментах, не считая г-жи де Мизери, читавшей в Маленьком будуаре.
Мария-Антуанетта вышивала или делала вид, что вышивает, беспокойно прислушиваясь к каждому звуку снаружи, как вдруг к ней вбежала Жанна.
— Ax! Вот и вы! — воскликнула королева. — Прекрасно!.. Есть новость, графиня…
— Хорошая, сударыня?
— Судите сами. Король отказался дать пятьсот тысяч ливров.
— Ах, сударыня, мы пропали! — пролепетала Жанна. — У господина кардинала нет больше денег.
Королева подскочила так, словно ее ранили или оскорбили.
— Нет больше... денег… — прошептала она.
— Господину кардиналу предъявили расписку, увидеть которую он уже не рассчитывал. Это был долг чести, и он уплатил его.
— Пятьсот тысяч ливров?
— Да, ваше величество.
— Но…
— Это его последние деньги… Больше средств нет! Королева застыла, словно оглушенная этим несчастьем.
— Я ведь не сплю? — спросила она. — Это меня постигли все эти разочарования? А от кого вы знаете, графиня, что у де Роана нет больше денег?
— Он рассказал мне об этой катастрофе полтора часа назад. Катастрофа совершенно непоправима.
— Дорогая графиня! Возьмите этот футляр, который привез... господин де Роан... и отвезите его ювелирам Бемеру и Босанжу.
— И отдать его им?
— Вот именно.
— Но ведь вы, ваше величество, дали двести пятьдесят тысяч ливров задатку!
— Это еще двести пятьдесят тысяч, которые я выручаю, графиня, и мы с королем квиты.
— Ваше величество! Ваше величество! — вскричала графиня. — Потерять таким образом четверть миллиона! Ведь может случиться так, что ювелиры будут чинить препятствия, возвращая эти деньги, которыми они, возможно, уже как-то распорядились.
— Я принимаю это во внимание, я оставлю им задаток при условии, что сделка не состоится. С того мгновения, как передо мной забрезжила эта цель, графиня, мне стало легче. С этим ожерельем сюда проникли заботы, горести, опасения и подозрения.
— А кардинал?
— Кардинал хлопотал, желая доставить мне удовольствие. Скажите ему, что теперь я буду довольна, не получив ожерелья, и, если он человек умный, он меня поймет; если же он хороший священник, он меня одобрит и укрепит в этом жертвоприношении.
С этими словами королева протянула Жанне закрытый футляр. Жанна мягко отвела его рукою.
Властным движением королева вручила футляр Жанне — та ощутила его вес не без некоторого волнения.
— Вы не должны терять время, — продолжала королева. — Чем меньше будет беспокойства у ювелиров, тем больше мы будем уверены в соблюдении тайны. Уезжайте поскорее, и чтобы никто не видел футляра! Предосторожности ради поезжайте сперва к себе: визит к Бемеру в такое время может вызвать подозрения у полиции, которая, несомненно, следит за тем, что происходит у меня. Потом, когда ваше возвращение домой собьет шпионов со следа, отправляйтесь к ювелирам и привезите мне от них расписку.
