Теперь Лиза чуть не плакала. Ну почему, почему так
получается?! Почему один всегда говорит не то, что слышит другой?!
Он сказал – я не дам тебе читать в машине, – а она услышала
в этом заботу, и желание поговорить, и необходимость того, чтобы она была рядом
с ним, а не со своими бумагами! Он всего лишь хотел, чтобы Лиза выключила свет,
а она за три секунды выдумала себе целую жизнь с ним, а он ничего такого не
имел в виду, совсем ничего!
– Лиза, что ты сопишь?
– Ничего.
– Я… сказал что-то не то?
– Ничего ты не сказал.
Белоключевский помолчал. Он старательно вспоминал последние
несколько секунд.
Что такого? Ну, сказал, что снег идет, дорогу не видно. Что
ему мешает свет. Чем она недовольна?!
Вот и пойми этих женщин!
Внезапно он подумал, что все будет сложно – намного сложнее,
чем представлялось ему ночью на неудобном и скользком диване, потому что у
каждого из них своя жизнь и еще то, что в книгах называется «прошлым», да и с
будущим как-то не слишком понятно.
Единственное, что было совершенно очевидно, – он не может
выносить ее удрученного сопения рядом с ним и осознавать, что причина этого
сопения он сам. Дмитрий решительно не понимал, что он такого сделал!
Пять минут назад все было нормально, черт возьми!
– Лиза, хватит сопеть, лучше объясни мне, в чем дело.
– Нет никакого дела, Дима! – Не рассказывать же ему, что она
думала одно, он думал другое, а на деле вышло третье, и во всем виновата
лампочка над щитком!
– Веди машину, дорога плохая.
– Это точно, – согласился Белоключевский. – Плохая.
Теперь ей уже хотелось, чтоб Макс поскорее приехал, чтобы не
оставаться с соседом наедине.
Может, когда Белоключевский спал с ней, он тоже что-то вовсе
другое имел в виду?!
От навалившейся тоски и чтобы не разговаривать с ним, она
вытащила телефон и набрала Дунькин номер. Никто не ответил.
Должно быть, ванну принимает, решила Лиза. Или сразу пошла
спать, а телефон бросила внизу, рядом с сумкой.
А Вадим?..
Вспомнив про Вадима, Лиза похолодела. В прямом смысле слова
похолодела – руки моментально стали ледяными и словно чужими.
– Димка, я и забыла совсем! Там же Вадим! Дунька пошла
домой, а там он!
– Наплевать на него.
– Как наплевать?!
– Да так.
– А если это он?! Он убьет ее!
– Нет. Это не он и не убьет.
– Откуда ты знаешь?!
– Я знаю пока не все, – заявил Белоключевский высокомерно, –
но я точно знаю, что Вадим не имеет к происшедшему никакого отношения!
– Откуда?!
– Хочешь скажу – от верблюда?
– Нет, не хочу. И не смей разговаривать со мной таким тоном!
Я не твоя послушная жена номер пять!
– Номер три.
Тут Лиза изумилась:
– Почему три?
– Потому что я был женат дважды. Ты будешь женой номер три.
Господи, спаси и помилуй! Он что, делает ей предложение?!
Или она опять слышит совсем не то, что он говорит?
Она не станет его спрашивать. Не станет именно потому, что
она трусиха и сейчас, кажется, трусит всерьез. Она не станет спрашивать, потому
что боится, что все именно так – он вовсе ничего серьезного не имел в виду,
просто шутил. Какая там у нас жена по счету?!
Ей не хотелось возвращаться обратно – в ту жизнь, где она
никогда и никому не доверяла, где была Наташка, бросившая ее на съедение
волкам, директриса, первая любовь на первом курсе, потом вторая любовь, а потом
Игорь, сказавший ей строго, что это «не его проблемы»! Она сыта по горло той
жизнью и почти поверила в возможность новой и не может и не хочет смотреть
назад!
Кто из классических героинь говорил – я подумаю об этом
завтра?
Лиза Арсеньева, как та самая классическая героиня, тоже
подумает об этом завтра.
Хотя никакое завтра может не наступить.
Или сказать ему словами, как он просил когда-то, что она его
любит, и жить без него не сумеет, и что он изменил ее мир – как в романе в
стихах?
Ну, на худой конец, – в прозе!..
– Дима…
– Что?
Лиза перевела дыхание и ничего такого не сказала. Не смогла.
Струсила.
– Дим, нам, наверное, надо вернуться. Вадим может быть
опасен.
– Нет. Не может.
– Да откуда ты знаешь?! – заорала она. – С чего ты взял?!
– Лиза, – сказал он спокойно, – сейчас мы доедем до дома и
все обсудим. Я… я только прошу тебя оставаться в стороне. Ты не должна мне
мешать, потому что это очень важно. То есть, если сегодня нас не… убьют, – он
слегка запнулся на этом слове, – значит, уже никогда не убьют. И мы будем жить
долго и счастливо.
– И умрем в один день? – спросила она дрожащим голосом.
– Я надеюсь, – серьезно ответил он. В свете приборного щитка
его лицо казалось странно бледным и постаревшим. – Я бы очень не хотел
оставаться тут в одиночестве. Без тебя. Так что договоримся на берегу. Сегодня
ты будешь меня слушаться.
– А мы правда умрем в один день? Он хмуро глянул на нее.
«Кажется, я его раздражаю. Вот до чего дошло».
– Правда. Но хотелось бы… как-то это отсрочить.
– Что? – тупо спросила Лиза.
– Нашу смерть, – объяснил Белоключевский серьезно. – Которая
должна наступить в один день. Будешь меня слушаться?
– Дима, если бы я тебя слушалась, ты бы весь сегодняшний
день пролежал в ванне. Мертвый. И не только мертвый, но еще и обгоревший. Ты
хоть это понимаешь?
– Да, – согласился Белоключевский. – Понимаю. Я еще сто раз
скажу тебе спасибо, но сейчас мне надо довести дело до конца.
– Ты опять говоришь, как хренов Шерлок Холмс!
– Я не могу сказать по-другому! – крикнул он. – Я ничего не
могу тебе объяснить, потому что сам еще не все понимаю!
– Объясни то, что понимаешь!
– И этого не могу, потому что у меня нет никаких
доказательств и… подтверждений! Все будет вечером.
– Хорошо. Хорошо. – Лиза сложила руки на коленях и
уставилась вперед, в метель. – Скажи мне, кто убил Свету.
