Ему понравилась соседка, оказавшаяся его подчиненной. Она
ему и раньше нравилась, когда попадалась во дворе или на лестнице, и он даже
подумывал, не предпринять ли некоторые пассы в ее сторону, а потом вдруг
обнаружил, что у нее имеется приходящий муж.
Артем Хасанов никогда не связывался с замужними – не потому,
что был чрезвычайно щепетилен, а потому, что с ними больше проблем. С ними и с
их мужьями, будь они неладны.
Пассы пришлось отменить, а соседка с ходу ему нахамила.
Он любил таких, боевых и активных, нравились они ему!..
Артем тащился по лестнице, оберегая свою бутылку от
возможных неожиданностей, и раздумывал, не отказаться ли ему от своих принципов
относительно незамужних, и не завести ли романчик, который очень скрасил бы его
новую работу, когда на площадке очередного взятого штурмом этажа вдруг
обнаружил настежь распахнутую дверь.
Он знал, что это дверь именно той соседки, и в первую
секунду ему стало смешно. Вот думал он про романчик, а тут – нате вам, и дверь
открыта, как по волшебству – заходи, мол, чего ты там раздумываешь про свои
принципы!
За дверью было темно, свет не горел, и Артем насторожился. В
их доме всегда все было спокойно, как в Багдаде из фильма про Аладдина, никто
«в нетрезвом виде» не забывал дверь нараспашку, да и про жуликов и грабителей
ничего не было слышно.
Артем постоял на площадке. В конце концов, мало ли что, и
распахнутая дверь – совсем не его проблемы, и вмешиваться в чужую жизнь он не
собирался, и может, они просто так позабыли ее запереть, а свет погасили,
потому что у них любовь на кухонном столе или где там еще может быть любовь…
Он пристроил пакет на чистый пол и почесал бровь.
Нет, все-таки надо узнать, что там происходит. Артем Хасанов
не любил положений, которые были бы ему до конца неясны, и знал, что, если не
выяснит, в чем дело, будет мучиться весь вечер, и даже бутылка не поможет.
– Але! – сказал он в дверной проем. – Але, у вас дверь
открыта!
Никто не отозвался, и, пожав плечами, Артем протиснулся в
темноту прихожей и сказал погромче:
– Ребята, вы что? Заснули? Когда засыпаете, дверь надо на
замок закрывать, але!
Опять никто не отозвался, и, вдруг сильно встревожившись, он
вытащил телефон.
Звонить? Куда?..
Рукой, в которой был зажат мобильный, он стал шарить по
стене, где, по его представлениям о жизни, должен быть выключатель, и нашел не
сразу. Тот оказался гораздо ниже, чем Артем искал.
Отыскав, онлажал на плоскую пластмассовую штуковину и
зажмурился, потому что яркий свет неожиданно сильно ударил по глазам, быстро
привыкшим к темноте.
Потом Артем открыл глаза и присвистнул.
Все было перевернуто вверх дном. Как будто несколько лихих
махновцев орудовали тут много часов, чтобы придать апартаментам теперешний вид.
Такое Артем видел только в кино.
– Есть кто живой?!
Здравый смысл нашептывал ему, что нужно немедленно выйти,
спуститься к дежурному и вызвать милицию, пожарных, МЧС и «Скорую помощь», или
кого там вызывают в таких случаях, но если бы Артем Хасанов всегда слушался
своего здравого смысла, он никогда бы не стал тем, кем стал!
– Хозяева! Что тут такое!?
Он повернул за угол и опять зашарил по стене, надеясь
нащупать выключатель. В дальней стене квадратной комнаты, очевидно, кухни,
синело темное окно, на полу громоздились неровные кучи битой посуды и каких-то
коробок, а выключатель никак не находился.
Короткие волосы на затылке шевельнулись – ему показалось,
что на полу кто-то лежит, – и когда вспыхнул свет, озноб продрал его до самых
костей.
На полу лежала женщина.
Она лежала, уткнувшись лицом в ворох полотенец и каких-то
тряпок, так мертво и так безнадежно, что Артему на секунду стало нехорошо.
В одной руке у него был телефон, а в другой пакет, который
он зачем-то потащил с собой. Один он оставил на площадке, а второй так и тащил,
идиот!
Он швырнул пакет на пол – в нем что-то сильно брякнуло,
Артем удивился, что это может быть такое, но от резкого звука у него будто
просветлело в голове.
Артем нажал кнопки и быстро сказал в трубку, как только
ответили:
– Вызывайте милицию, срочно! Адрес… Здесь… мертвый человек,
– и не стал слушать, что заверещали в ответ.
Потом отшвырнул телефон в сторону, подошел и обеими руками
перевернул тело.
Дмитрий ушел, и Лизе сразу все расхотелось – готовить, есть,
суетиться. Ей даже в ванну расхотелось, хотя о ней она мечтала с самого обеда.
О целой ванне горячей воды, в которой быстро отойдут замерзшие ноги и очень
захочется спать, и можно будет долго лежать, задремывая и просыпаясь. А потом
кое-как вытереться, напялить старый халат, дотащиться до дивана, натянуть плед,
нашарить пульт от телевизора и сладко уснуть под его мерцание и невнятное
бормотание про погоду и политику.
Все это сейчас показалось ей совершенно бессмысленным.
Она посидела в кухне, рассматривая свои ноги в тонких
носочках с поджатыми от холода большими пальцами, а потом все-таки поплелась в
ванную.
Открыла воду, села на край ванны и стала стягивать
водолазку. Вода лилась, закручивалась под мощной струей.
Зачем он ушел? Идиот, ее же еще и обвиняющий в феминизме!..
Была бы она феминисткой, разве разрешила бы ему так безнадежно уйти по своим
«мужским делам» и оставить ее дожидаться – как в каменном веке, где мужчины
охотились, а женщины отсиживались в темных пещерах, полных насекомых и
копошащихся младенцев!
У Лизы были вполне определенные представления о каменном
веке, полученные в средней советской школе.
Вода поднималась все выше, и тут вдруг Лиза вспомнила, как
Белоключевский поднялся из ванны, и стал кашлять и хватать себя за грудь, и
кашель его больше походил на рыдания, и она боялась, что внутри у него что-то
лопнет, а его пальцы сжимались, как когти у ворона!..
Ее затошнило.
Она рванула водолазку – та ее душила, как будто кто-то
пытался затолкать ей в рот сухую, сильно пахнущую духами шерсть, и кинулась к
унитазу.
Нет. Нет. Этого не было.
Она стояла, наклонившись над белым унитазным нутром, ее
сильно колотило, а кожа на груди стала мокрой и холодной, похожей на лягушачью,
и так продолжалось довольно долго.
Потом Лиза выпрямилась и, держась за стену, подошла к
раковине. Умывалась она тоже довольно долго, словно стараясь смыть с себя
невидимые следы ужаса.
Не станет она принимать ванну. Должно быть, она больше
никогда не сможет ее принимать. Ну ее к черту. В конце концов, можно выкинуть
ванну и поставить вместо нее душевую кабину!
