Ритмично, энергично, эротично и весело. Да, Тревор прав, как всегда. Шон Галлахер в самом деле золотая жила. И неплохо бы взглянуть на парня, даже если для этого придется тащиться в Ирландию, да поможет ему бог.
Найджел слушал, кивал и ухмыльнулся, когда Тревор запел. Сильный голос друга лился свободно, но слова, без сомнения, были написаны для женщины.
Твое я сердце покорю,
Добьюсь руки твоей. Я
одного тебя люблю, Ты
— жизни свет мой.
Мне будешь ты принадлежать,
Со мной не будешь горя знать.
А если только скажешь «нет»,
Не избежишь ты многих бед.
Да, песня для женщины. Уверенной в себе, сильной и сексуальной.
Найджел открыл глаза и усмехнулся. Он не считал себя легкой добычей, но уже притоптывал в такт музыке.
— Этот парень — гений, — объявил Найджел, когда Тревор умолк и снял руки с клавиш. — Слова простые, а музыка затейливая. Не всякий сможет это спеть.
— Да, но у меня есть кое-кто на примете. Поскорее прилетай в Ардмор, Найджел.
Найджел глотнул из бутылки минералки, которая всегда была у него под рукой.
— Ну, если должен, значит, прилечу. Это все, что ты хотел обсудить?
— Почти. А что?
— А то, что мне, как старому другу, хотелось бы знать, что с тобой творится. Я же вижу, ты нервничаешь, Трев, а это совсем на тебя не похоже.
Черт, а он-то надеялся, что его нервозность незаметна. Необходимо справиться с нервами, прежде чем встречаться с Дарси.
— Дело в женщине.
— Сынок, женщина всегда найдется.
— Не такая, как эта. Я привез ее с собой.
— Да что ты говоришь? Это тоже что-то новенькое, — многозначительно процедил Найджел, намеренно растягивая слова. — И когда же я смогу взглянуть на нее?
Тревор снова уселся напротив Найджела, постарался расслабиться.
— Приезжай в Ардмор, — твердо сказал он и вернулся к делам.
11
Дарси казалось, что она стоит на сцене, не зная, как играть свою роль. Должна ли она встретить Тревора в гостиной за чаем или коктейлем? Или лучше устроиться с книжкой в кресле у камина?
Или пойти прогуляться, чтобы он не застал ее дома?
В конце концов, не совсем уверенная в правильности избранной линии поведении своего персонажа, Дарси решила подготовиться к вечернему выходу, наслаждаясь предоставленной роскошью. У нее полно времени, чтобы понежиться в душистой ванне, воспользоваться ароматными кремами и лосьонами из антикварных склянок.
Секс, насколько она понимает, станет заключительным актом сегодняшней пьесы, и — чего уж греха таить — она ждет его с нетерпением, хоть и нервничает. В общем, лучше избежать неловкости совместных сборов в ресторан. Да, гораздо разумнее встретить Тревора во всем блеске искушенности, то есть в маленьком черном платье. Итак, решено, она будет ждать его в устрашающе величественной парадной гостиной внизу и пить коктейль, как светская дама.
Уинтрэп, наверное, подаст маленькие канапе… или это должен сделать дворецкий? Неважно. Главное, будет что предложить с беспечной улыбкой Тревору, словно она каждый день только этим и занимается.
Вот так и нужно сыграть эту роль.
Разнеженная и благоухающая, Дарси выплыла из ванной комнаты в спальню в то самое мгновение, когда Тревор появился из коридора. Она вздрогнула, разумеется, внутренне, и, быстренько перестроившись, растянула губы в своей самой сногсшибательной улыбке.
— О, привет! Я думала, тебя не будет еще час или больше.
— Закруглился пораньше. — Закрывая за собой дверь, Тревор не сводил с Дарси глаз. — А как прошел твой день?
— Чудесно, спасибо. — Дарси понимала, что нужно подойти к нему, но ноги не слушались ее. — Надеюсь, и твой день был удачным.
— Я не зря прилетел в Лондон.
Дарси наконец отлипнула от двери и подошла к столику, на котором оставила браслет.
— Я хочу поблагодарить тебя. Подарок прекрасный и, я думаю, потрясающе дорогой, что почти так же важно. Мы оба понимаем, что я не могу его принять.
Тревор приблизился, взял со столика браслет, обхватил им ее запястье.
— И мы оба понимаем, что ты его примешь. — Щелчок замка эхом отозвался в ее затуманенном мозгу.
— Возможно. Мне трудно сопротивляться прекрасному и потрясающе дорогому.
— Зачем сопротивляться? — Тревор властно взял ее за плечи, провел ладонями по прикрытым халатом рукам. — Лично я не собираюсь.
Совсем не так он это себе представлял. Ему виделся очень цивилизованный вечер. Коктейли, изысканный ужин, спокойное возвращение домой в лимузине, чтобы получила удовольствие она, и неторопливое, отработанное соблазнение в удовольствие им обоим.
Однако Дарси стояла перед ним в длинном халате, теплая и ароматная после ванны, и смотрела на него настороженно и вопросительно.
Так зачем сопротивляться?
Развязывая пояс ее халата, он будто тонул в ее глазах. Заметил разгорающиеся в них синие искры, услышал тихий судорожный вздох. Опустив голову, Тревор поймал этот вздох, распахнул халат и провел ладонями по ее телу.
— Сейчас, — прошептал он, удивляясь, что чуть не вздрогнул, как от электрического разряда, прикоснувшись к ней.
— Ну, хорошо. — Дарси подалась к нему, вскинула руки, обняла его за шею.
Тревор не хотел спешить, хотел наслаждаться каждым мгновением, каждым прикосновением, но, как только ее губы раскрылись ему навстречу, алчность вспыхнула в нем и поглотила все благие намерения. Словно всю свою жизнь он ждал только эту женщину, мечтал только о ней.
Сбросив халат с ее плеч, он приник к ее атласной коже, пробуя ее на вкус, наслаждаясь запахом.
Дарси приглушенно вскрикнула и вмиг забыла о ролях, линии поведения, последствиях. Она отчаянно вцепилась обеими руками в его пиджак, стянула и отбросила ненавистную помеху, попыталась развязать галстук. Не отрывая друг от друга жадных губ, натыкаясь на столики, они добрались до кровати и упали на нее.
В высокие окна лился медленно тускнеющий вечерний свет, где-то внизу шуршали автомобильные шины, тихо рокотали моторы. Старинные часы в холле пробили пять раз. И вдруг все эти звуки словно растворились, оставив в комнате лишь вздохи и шепот.
Как обезумевшие, они катались по покрывалу. Ее пальцы боролись с пуговками его сорочки, его руки нетерпеливо блуждали по ее телу. Ей казалось, что она то плывет по шелковым облакам, то погружается в них под тяжестью его тела, но тут он накрыл губами ее сосок, и все мысли вылетели из ее головы.
Осталось одно обжигающее желание, неукротимое пламя чистой похоти, бурно вспыхнувшее и вырвавшееся из горла восторженным криком.
