— Ладно, но вы-то зачем ее отпустили тогда в паломничество?
— Но я не думал, что здесь могут быть какие-то возражения с твоей стороны.
Конар поднял руки.
— Нет, нет никаких возражений.
Конечно, у него их не могло быть. Он только радовался, что сбагрил ее с рук.
И все же это его беспокоило. Не то чтобы он стремился с ней увидеться, но, однако…
У отца не было нужды предупреждать его о том, что? за ней надо следить. Он и так это понимал. Самое лучшее, если бы она была у него под надзором, но на Беду он вполне может полагаться.
Дома было хорошо, но все же он нервничал, что она путешествует по окрестностям без него. Потому что после смерти деда здесь, дома, было неспокойно. Обстановка накалялась. И в самом деле, не прошло и двух недель с момента, как он приехал, как они получили призыв следовать на помощь их дяде Найаллу.
Захватчики напали на Ольстер. Против них объединились почти все ирландские роды. Кампания затянулась, хотя потери были невелики. Они умели сплотиться перед натиском захватчиков. Многие враги отца сражались в этой кампании бок о бок с ним и с дядей Олафом. Все знали, что союз Олафа Белого и короля Ирландии, наследника титула Ард-Рига, Найлла, был надежен и крепок. Это была хорошая кампания, очень успешная, но она, казалось, растянулась до бесконечности. Отец временами наезжал домой, но Конар пребывал постоянно на местах сражений, чувствуя, что ему надо оставаться с дядей до самого конца. События на франкском берегу, казалось, ушли куда-то в прошлое. Конечно, он приобрел отличные владения, но до реального подтверждения еще далеко. Так что и не о чем пока беспокоиться. Крепость в хороших руках — он регулярно получал отчеты от Филиппа, адресованные в Дублин и пересылаемые ему сюда.
Мелисанда тоже в хороших руках.
Он почти не думал о ней.
Когда он вернулся, наконец, в Дублин, прошло уже два года с тех пор, как они поженились. Он был совершенно потрясен.
Она находилась вместе с его матерью в гостиной и держалась так спокойно и достойно, что он в первый момент даже и не подумал, что это она.
Но когда его взгляд остановился на ней, он был необычайно удивлен, как он мог сразу не обратить на нее внимания.
За эти годы она совершенно переменилась. Из угловатой девчонки она превратилась в потрясающей красоты девушку. Все, что ему предрекали относительно нее, оказалось правдой. Она была невероятно красива. Изумительный цвет кожи, тело — совершенное по форме. И глаза, конечно, незабываемые глаза!
Они горели потаенным глубинным пламенем. Нет, она его не забыла.
Его позабавила ее внешне легкая и непринужденна манера, с которой она его встретила. Спокойно позволила поцеловать себя в обе щеки, вежливо спросила о его здоровье. Однако она старалась как можно меньше сталкиваться ним. Поэтому он был удивлен, что когда он распорядился приготовить ему ванну в комнате, то прислуживать ему пришла она.
— Я здесь уже два года, — сообщила она ему.
Усталый, он откинулся на деревянную спинку лохани, которую принесли слуги в его покои. Интересно, на что она намекает?
— Да, действительно, — согласился он.
— Я приехала сюда, как вы приказали…
— Ты приехала сюда, потому что не могла вырваться.
— Однако я оказалась блестящей ученицей и очень желанной гостьей, как вы можете узнать у ваших отца с матерью.
— У моего отца-викинга? — насмешливо спросил он. Почувствовав, что она приближается к корыту, и, беспокоясь о своей безопасности, Конар быстро спросил:
— Ну и что вы хотите от меня?
— Я хочу домой.
Он закрыл глаза и опять откинулся на спину в воду. Вот оно что! Ему послышалось, что она подходит ближе. Но как же он был потрясен, когда она намылила! мочалку мылом и начала тереть ему плечи! Ее прикосновения были мягкими и нежными. Прямо волшебство!
— Я прекрасно понимаю, что у вас есть обязанности, которые удерживают здесь, но мне необходимо вернуться домой.
— Подбородок, — сказал он.
— Что?
— Чуть повыше, потрите здесь.
Он с удовольствием ощутил ее мягкие пальцы на подбородке. Где она этому научилась? А, неважно.
Неважно, где она этому научилась, но это божественно!
Он понял теперь, в чем заключались перемены, произошедшие с ней. Она теперь стала мягкой, женственной и нежной. Ее прикосновения чертовски волновали кровь!
Он уставился в воду, стиснув зубы и пытаясь справиться с тем новым чувством, которое она в нем вызвала. С напряжением внутри себя, с очень специфическим напряжением, которое он чувствовал до боли ясно.
Он чуть не застонал вслух, все еще не в силах поверить, что это правда. «О Боже, — вдруг пришло ему в голову, — да многие мужчины сочли бы ее уже слишком в возрасте!»
Не сейчас! Не сейчас, нет! Зачем ему сейчас подтверждать свой брак? Тогда ему придется менять свой образ жизни. А у него здесь неподалеку в поместье есть милая блондиночка Бриджит, непритязательная и ничего от него не требующая. Нет, пожалуй, не стоит пока что ничего менять.
Но эти нежные пальчики, которые трудятся, растирая его уставшее тело, разжигают в его внутренностях пылающий огонь. И тут новая мысль посетила его: он может взять ее прямо сейчас, он имеет право. Ведь она уже определенно созрела.
— Итак?
— Итак, что?
— Могу я уехать домой? Я уверена, что кто-нибудь из ваших родственников согласится меня…
— Нет! — резко ответил он.
Он уже знает теперь, какой мягкой и нежной она может быть, и у него нет никакого желания отпускать ее, отпускать от себя.
— Что? — Она внезапно остановилась.
— Я сказал — нет, Мелисанда.
— Я должна уехать домой.
— Нет!
— Вы кажется, не понимаете, глупый викинг! Ведь я все выполняла здесь, я вела себя послушно, я выучила ваш язык…
— Я сказал, нет, и если вы не собираетесь дальше тереть мне спину, то можете удалиться.
Она не тронулась с места, глаза ее загорелись знакомым ему диким огнем.
Он вопросительно приподнял бровь.
— Или, может быть, вы хотите присоединиться ко мне? До сих пор я старательно сдерживался, чтобы не повредить вашей, хм, невинности. Однако если вы столь настойчиво намерены мне надоедать, то я могу счесть это за призыв приступить в полной мере к своим обязанностям супруга.
Она вспыхнула, щеки ее стали пунцовыми. На мгновение Конару показалось, что ему наконец-то удалось осадить ее. Она повернулась и молча взяла кувшин с подогретой на огне водой, которую подбавляла в лохань.
— Ах, супружеские обязанности! — прошипела она.
