— Значит, все мы можем попасть в беду из-за того, что вместе ужинаем? — недоверчиво спросила Патрисия. Никто ей не ответил. — Юг прав, и Север прав, а вот война — не права! — воскликнула девочка.
Присутствующие сразу почувствовали себя неловко.
Над столом пролетела горошина и угодила прямо в лицо Джереми: тот от неожиданности даже вздрогнул.
Все с удивлением посмотрели на другой конец стола. Радостно улыбаясь, Джон Дэниел отправил тем же путем еще одну.
— Боже мой! — воскликнул Джесс. — Скорее бы закончилась война! Мой ребенок совершенно не умеет вести себя за столом!
Келли не могла удержаться от смеха, увидев, как третья горошина попала в левую щеку Джесса.
— Джон Дэниел! — в отчаянии воскликнула Кирнан, бросаясь к сыну.
Джард, завороженно следивший за манипуляциями кузена, попытался проделать то же самое. Правда, удержать горошину в ложке он не сумел и потому просто опрокинул всю тарелку и окинул горделивым взглядом домочадцев.
— Джард! — простонала Келли и тоже вскочила на ноги.
— Не расстраивайтесь, — успокоила бедных мам Криста — Эти двое по крайней мере понимают, что стрелять надо в янки!
— Криста! — осадил ее Дэниел.
— Ладно, братец, Я сейчас уйду и заберу с собой детей.
Патрисия, пойдешь со мной? Прошу вас меня извинить. — Она произнесла все это очень вежливо, но глаза ее метали молнии.
Патрисия, спокойная и не по годам рассудительная девочка, тоже поднялась из-за стола.
— Я послежу за юными Камеронами, — сказала она. — Приятного аппетита.
За столом воцарилось тягостное молчание.
— Не надо было мне оставаться на ужин, — проговорил наконец Джереми.
— Черт возьми, но ведь это наш дом! — воскликнул Дэниел. — Я требую на сегодняшний вечер перемирия между Севером и Югом. Давайте спокойно поужинаем, а? Вечно у нас не хватает времени. Сейчас, когда мы все вместе, давайте, ради Бога, радоваться тому, что есть.
— Правильно, — кивнул Джесс. — Сядь Кирнан и передай мне горошек, пожалуйста.
— Если не затруднит, то обычным путем, — хмыкнул Дэниел.
Кирнан уселась на место и, рассмеявшись, извинилась перед Джереми за поведение сына.
Вновь непринужденно потекла беседа, и вдруг Джесс спросил Дэниела:
— Когда уходишь?
— Завтра, — коротко ответил тот. — Неизвестно, что у Гранта на уме. Приходится следить за ним, — пожав плечами, объяснил он. — А ты когда?
— Тоже завтра. И я не знаю, что у Гранта на уме, но в том, что ранеными он меня обеспечит в избытке, не сомневаюсь. — Он помедлил, глядя на Дэниела. — А как же насчет бракосочетания Кристы? Осталось всего несколько дней.
Лейм Макглоски может приехать с минуты на минуту.
Брат тяжело вздохнул и покачал головой.
— Не могу ничего поделать, — сказал он. — Здесь будет Кирнан. И Келли… — Он замялся, вспомнив, что позволил Жене уехать завтра утром, если она того пожелает.
Он вдруг понял, что решительно не хочет этого.
Но главное, чтобы не смогла забыть его, когда он уйдет.
— А ты что скажешь, Джереми? — вдруг спросил Дэниел.
— У меня отпуск, сэр, но едва ли ваша сестра пожелает, чтобы я присутствовал на ее бракосочетании.
— Нет, нет, я не о том, — смешался Дэниел. — А рад, что ты в отпуске. Ты можешь у нас переночевать. — Он вдруг поднялся с места, обошел вокруг стола и приблизился к жене. — Сестра позаботится о том, чтобы тебе приготовили комнату. А теперь прошу вас нас с Келли извинить…
Он быстро помог жене подняться. Она вмиг покраснела и хотела было воспротивиться неожиданному приказанию, но интуитивно почувствовала, что ей так или иначе придется подчиниться. Ибо стоит сейчас начать препирательства, как брат снова будет выяснять отношения с ее мужем.
Она все-таки высказалась по поводу его поведения, но только после того как они вышли в коридор.
— Что ты себе позволяешь, Дэниел? В самый разгар ужина, когда все еще сидят за столом…
— Я поел, спасибо;
— Но мы были не одни.
— Зато будем одни.
— Дэниел…
Он помедлил, потом подхватил ее на руки и направился к лестнице.
— Что ты делаешь? — сердито завопила она.
— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил он, впившись в нее потемневшим взглядом.
Келли прекрасно знала, что он делает. Всякий раз, когда обстоятельства снова заставляли их надолго разлучаться, его взгляд и прикосновения становились горячее огня. Ее вмиг захлестнула теплая волна, и теперь она лихорадочно старалась понять, чего он хочет. Не прошло и часа с тех пор, как он дал понять, что она при желании может его оставить. А теперь…
— Дэниел, поставь меня на пол.
— Нет.
— Ты же сам говорил, что я могу уехать…
— Только не сейчас. Утром.
— Ну что ж, если ты хочешь, чтобы я уехала…
— Я не хочу, чтобы ты уезжала.
— Но ты сам сказал…
— Я сказал, что оставляю выбор за тобой.
Он уже преодолел одну за другой ступени лестницы и теперь стоял на площадке, где висели портреты Камеронов прежних поколений. Одни смотрели на них серьезно, другие с лукавинкой во взгляде.
Глаза их были такой же поразительной синевы, как и те, что сейчас сверлили ее.
— Ты сказала, что любишь меня.
— Не обращай внимания, — с вызовом заявила она. — Мало ли что я говорю, ты ведь все равно мне не веришь.
Вот и комната Дэниела. Распахнув дверь ногой, он решительно шагнул в темноту.
Теперь Келли просто сгорала от страсти. Казалось, тьма вокруг насыщена электричеством. От его прикосновений она мгновенно зажглась. Пламя любви уже распространялось по всему ее телу — мучительное, сладкое, волшебное. Воспламенить ее ему ничего не стоило. Как ничего не стоило и моментально исчезнуть после того, как получит свое.
— Подожди, Дэниел! — воскликнула она.
Нет, сегодня не будет никакого «притворись, что любишь».
Она не позволит. Надо сначала получить ответ на самый важный в жизни вопрос!
Он опустил ее на кровать и сам опустился рядом. Его пальцы уже нетерпеливо теребили самую верхнюю пуговку застежки платья.
— Остановись! — Она попыталась вырваться.
— Келли! У нас всего одна ночь!
— Одна ночь?! — Она облизала пересохшие губы. — Ответь сначала на один вопрос: ты мне веришь?
— Разве это так важно? — Он притих, и она смутно видела лишь его силуэт. Он напряженно вглядывался в ее лицо.
