Джим Новак пересек комнату, направляясь от камеры на площадку. Келли с недовольной гримасой быстро испарилась.
– Что у тебя днем намечено с Эбби? – поинтересовался Джим, присаживаясь рядом с Дженнифер.
– Консультация, – быстро ответила она. И, улыбнувшись, добавила: – Мне нужно переодеться для следующей сцены. – Она поднялась. – Ты сказал, десять минут?
– Да. Пусть Торн положит немножко тона на плечи. Линия загара слишком заметна.
– Хорошо.
Она поспешила с площадки в свою гримерную. Прошла в гардеробную, достала свой «постельный» наряд – трико телесного цвета. Натянула его, и едва успела накинуть халат на голые плечи, как из-за двери послышался голос Торна:
– Дженнифер!
– Входи. Я готова.
Сидя перед зеркалом, она смотрела, как входит Торн с коробкой грима в руках.
– Ты слишком много бываешь на солнце.
– Мама любит сидеть у бассейна, поэтому я провожу там много времени.
– Да-а… – протянул он, рассматривая ее плечи, – это не просто скрыть.
– Послушай, Натали Валентайн ходит на пляж.
– Но у нее хватает здравого смысла не жариться на солнце.
– У нашей Дженнифер от природы великолепный румянец, ты не находишь? – сказал Даг, толкнув незапертую дверь и без стука и приглашения войдя в комнату. – С этой сценой нет проблем, дорогая? – спросил он, наклоняясь к ней.
Она и бровью не повела. Взглянув на него, спокойно сказала:
– У меня редко бывают проблемы с твоими сценами, Даг.
– Только взгляни на ее щечки, – улыбнулся тот. – А, Торн? Я не возражаю, ты мастер, но не кажется ли тебе, что наша актриса сегодня просто вся светится?
– Да, точно. Даг, ты закрываешь мне свет.
Даг не скрывал своего удивления. Он стоял, улыбаясь Дженнифер.
– Уж не наш ли «удивительный мальчик» потрудился над твоим гримом? – иронически поинтересовался он.
– Даг! – сердито одернула она. – Мы все тут большие профессионалы, ты знаешь.
Рассмеявшись, он потянулся поцеловать ее в щеку.
– Не могу дождаться вашей сцены, – поддразнил он ее и исчез за дверью, прежде чем она смогла что-то ответить.
– О чем это он? – спросил Торн.
– Бог его знает…
Торн резко вдохнул, накладывая тон на ее плечи. Их взгляды встретились в зеркале.
– О мой Бог! До меня дошло-таки. У тебя было кое-что с Конаром?
Дженнифер застонала, откинувшись на стуле.
– Торн, ради Бога, хватит колдовать надо мной. У меня всего десять минут.
В подтверждение ее мольбы один из ассистентов Джима постучал в дверь.
– Вы уже должны быть на площадке, мисс Коннолли.
– Я иду.
– Я еще не закончил. – Торн положил ей руку на плечо.
– Так поторопись.
– Разница еще чуть заметна.
– Оставь все, как есть.
– Дай мне еще минуту.
Она поднялась, но он бежал за ней, на ходу пудря ее плечи.
– Задержись на секунду, – умолял он.
– Все. Я опаздываю.
– Господи, тридцать секунд!
Она прикусила нижнюю губу и остановилась.
Торн знал свое дело и всегда держал слово – через пару минут она была на площадке. Декорация, построенная на скорую руку, выглядела бедновато, не то что постоянный павильон с роскошной гостиной Валентайнов. Но она предназначалась для одной-единственной сцены – «наплыва». Большая часть площадки оставалась в тени. И огромная двухспальная кровать с цветастыми простынями – очевидно, французскими – занимала почти все свободное пространство. Естественно, присутствовало ведерко со льдом, бокалы для шампанского и другие атрибуты, обязательные для маленького любовного гнездышка.
Когда Дженнифер прошла мимо камер и съемочной группы прямо на площадку, ее внезапно остановил Джим:
– Как насчет этой сцены, Джен? Все о’кей?
– Что? – не поняла она.
– Вы же с Конаром как кошка с собакой. Ты думаешь, все получится?
Разумеется, никто не знает, что она и Конар… Пока не знает.
Она улыбнулась.
– Все прекрасно, Джим. Мы все здесь классные профессионалы.
– Хорошо. Я просто хотел убедиться, что все в порядке. Как ты полагаешь, мы сможем снять эту сцену с одного дубля? – недоверчиво спросил он. – Конечно, мы сначала порепетируем.
– Нам не нужна репетиция, – заявила Дженнифер.
– Послушай, Джен, не беспокойся, я сам понимаю, что с ходу ты не сможешь это сделать.
– Смогу.
– Мы вполне можем порепетировать.
– Нам не нужна репетиция, – настаивала она.
Дженнифер прошла на площадку, прямо к постели, стоявшей в центре.
Конар уже ждал ее там. Голые бронзовые плечи. Он был обнажен до пояса, цветастая простыня покрывала остальную часть его тела.
– Конар, я предлагал репетицию.
– Зачем? Нам не нужно, – пожал плечами Маркем.
– Вы оба упрямые донельзя. Хорошо, один дубль с подвижной камеры. А теперь запомните оба. Это пик вашей страсти. Дженнифер, ты собираешься узнать, кто он на самом деле. Тебя беспокоит, насколько искренни его чувства. Не соблазнил ли он тебя ради того, чтобы присвоить виноградники?
Главный вопрос…
– Дженнифер, запомни: страсть, желание… Пожалуйста, побольше чувства, не имеет значения, насколько жестко…
Улыбаясь, Дженнифер подошла к постели, развязала пояс халата. Сняла его и бросила. Она видела его ответную улыбку, его восхищение. Казалось, его серые глаза говорили: смелее, Дженнифер, смелее! Она откинула покрывало и скользнула в постель.
– Джен, ради всего святого, умоляю, помни, ты его любишь в этой сцене, побольше чувств!
Она легко и грациозно легла на него, целуя в губы. Его тело было таким сильным, таким упругим и теплым, его руки тут же обняли ее. Господи, как же он умел целоваться! Его губы захватили ее с уверенностью и решимостью. Страстный поцелуй, влажный и нежный. Язык меж ее губ, его запах, его вкус, движения, его руки, обнимающие ее…
– Все готовы? Пять… четыре… три… Свет! Камера! Поехали!
Дженнифер оторвалась от его губ. Между прочим, это сцена в «мыльной опере». И есть еще и текст.
– Я должна уйти.
– Почему? – удивился он.
– Мой… мой отец приезжает вечером.
