Но как только он заснул, произошло нечто такое, чего даже сфинкс, этот профессиональный прорицатель, не мог бы предвидеть; в дела Шико действительно постоянно вмешивался дьявол, а дьявол хитрее всех сфинксов на свете.
Около половины десятого в дверь приказчиков, ночевавших совместно в помещении, похожем на чердак, кто-то робко постучался. Один из постояльцев сердито открыл дверь и оказался нос к носу с хозяином гостиницы.
— Господа, — сказал он, — я хочу оказать вам большую услугу. Ваши хозяева слишком разошлись за столом, говоря о политике, и, видимо, кто-то донес на них. Мэр послал стражников, они схватили ваших хозяев и отвели в Ратушу. Вставайте, братцы, ваши мулы оседланы, а хозяева вас всегда догонят.
Четверо приказчиков кубарем скатились с лестницы, дрожа от страха, вскочили на мулов и отправились обратно в Париж, попросив трактирщика предупредить об их отъезде торговцев, если те вернутся на постоялый двор.
Когда хозяин увидел, как четыре приказчика скрылись за углом, он так же осторожно постучался в первую дверь по коридору.
— Кто там? — крикнул первый торговец громовым голосом.
— Тише, несчастный! Разве вы не узнаете голоса хозяина?
— Боже мой, что случилось?
— За столом вы слишком вольно говорили о короле, какой-то шпион донес об этом мэру, и тот прислал стражников. К счастью, я догадался послать их в комнату ваших приказчиков.
— Что вы говорите? — воскликнул купец.
— Чистую правду! Бегите, пока лестница свободна.
— А мои спутники?
— У вас не хватит времени предупредить их.
— Вот бедняги!
И купец торопливо оделся.
В то же время хозяин, точно вдохновленный свыше, постучал в стенку, отделявшую первого купца от второго.
Второй купец, разбуженный теми же словами, тихонько открыл дверь; третий, разбуженный по примеру второго, позвал четвертого, и все четверо убежали на цыпочках, воздевая руки.
— Несчастный обувщик, — говорили они, — все не приятности обрушатся на него: хозяин не успел предупредить беднягу.
В самом деле, метр Шико, как вы понимаете, ничего не знал и спал глубоким сном.
Убедившись в этом, хозяин спустился в зал нижнего этажа. Там находились шестеро вооруженных людей, из которых один, казалось, был командиром.
— Ну как? — спросил он.
— Я выполнил все в точности, господин офицер.
— Человек, на которого мы указали, не был разбужен?
— Нет.
— Вы знаете, хозяин, какому делу мы служим? Ведь вы сами защитник этого дела.
— Ну конечно, господин офицер; вы же видите, я сдержал клятву, хоть и потерял деньги. Но в клятве говорится: «Я пожертвую имуществом, защищая святую католическую веру!»
— И жизнью! Вы забыли добавить это слово, — надменно заметил офицер.
— Боже мой! — воскликнул хозяин, всплеснув руками. — Неужели вы потребуете моей жизни? У меня жена и дети!
— Ничего от вас не потребуют, но вы должны слепо повиноваться приказаниям.
— Да, да, обещаю, будьте покойны.
— В таком случае, ложитесь спать, заприте двери и, что бы ни случилось, не выходите, даже если дом загорится и обрушится вам на голову.
— Увы! Увы! Я разорен… — пробормотал хозяин.
— Мне поручено оплатить ваши убытки, — сказал офицер. — Вот тридцать экю. Но и ничтожества защищают нашу святую лигу!
Хозяин ушел и заперся, как парламентер, предупрежденный о том, что город отдан на разграбление. Тогда офицер поставил двух хорошо вооруженных людей под окном Шико.
Он сам и трое остальных поднялись к несчастному обувщику, как назвали его сотоварищи, давным-давно выехавшие из города.
— Вам известен приказ? — спросил офицер. — Если он откроет дверь и мы найдем то, что ищем, мы не причиним ему зла; но если он будет сопротивляться, то хороший удар кинжалом — и все! Запомните хорошенько. Ни пистолета, ни аркебуза.
Они подошли к двери. Офицер постучал.
— Кто там? — спросил Шико, мгновенно проснувшись.
— Ваши друзья-бакалейщики хотят сообщить вам не что очень важное, — ответил офицер, решивший прибегнуть к хитрости.
— Ого! — сказал Шико. — Ваши голоса сильно огрубели от вина, дорогие мои бакалейщики.
Офицер смягчил тон и вкрадчиво попросил:
— Ну открывайте же, дорогой друг!
— Проклятие! Ваша бакалея что-то пахнет железом! — сказал Шико.
— А, ты не хочешь открыть! — нетерпеливо крикнул офицер. — Тогда вперед, ломайте дверь!
Шико бросился к окну, отворил его и увидел внизу две обнаженные шпаги.
— Я пойман! — воскликнул он.
— Ага, куманек! — сказал офицер, услышавший стук ставня. — Ты боишься прыгать и вполне прав. Ну, открывай, открывай же!
— Нет, черт возьми! — ответил Шико. — Дверь крепка, и мне придут на помощь.
Офицер рассмеялся и приказал солдатам ломать дверь.
Шико громко позвал купцов.
— Дурак! — сказал офицер. — Неужели ты думаешь, что мы оставили твоих помощников? Не обманывайся, ты один, а значит, пойман… Вперед, ребята!
И Шико услышал, как в дверь нанесли три удара прикладами.
— Там три мушкета и офицер, внизу только две шпаги. Высота пятнадцать футов — это пустяки. Я предпочитаю шпаги мушкетам.
И, подвязав мешочек с деньгами к поясу, он влез на подоконник, держа в руке шпагу.
Оба солдата стояли, подняв вверх острия шпаг. Но Шико рассчитал правильно. Ни один человек, будь он силен, как Голиаф, не станет дожидаться, чтобы противник свалился ему на голову.
Солдаты отступили, решив напасть на Шико, как только он упадет.
На это и надеялся гасконец. Он ловко прыгнул на носки. В ту же минуту один из солдат нанес ему сокрушительный удар.
Но Шико даже не потрудился отразить его. Он принял удар с открытой грудью; благодаря кольчуге Горанфло шпага врата сломалась, как стеклянная.
— На нем кольчуга! — пробормотал солдат.
— А ты что думал! — воскликнул Шико и ответным ударом раскроил ему череп.
Второй стражник начал кричать, с трудом отражая удары нападавшего Шико. На свою беду, в фехтовании он был слабее Жака Клемана. Шико уложил его рядом с товарищем.
И когда, выломав дверь, офицер выглянул в окно, он увидел только двух стражников, плававших в собственной крови.
