– Негодяй! Сукин сын! Я вырву твое жестокое сердце!
– Не кричи! – тихо, но властно сказал он.
– Больше никогда в жизни, клянусь…
Джаррет так сильно прижал Тару к груди, что у нее перехватило дыхание.
– Тише, – повторил он. – Не нужно, чтобы все слышали твою брань. Здесь это не принято.
– Мне наплевать на это!
– А мне нет, миссис Маккензи. Я не хочу, чтобы моя жена ставила меня в трудное положение.
– Ты в трудном положении? – Она задрожала от злости и возмущения. – Ты? Да если бы ты знал, что со мной…
Он закрыл ей рот ладонью.
– Дорогая, подумай только, как изменят свое мнение обо мне семинолы, если увидят, что я не могу справиться со своей женой, проявившей неповиновение и кругом виноватой?
– Эти дикари, которые схватили меня и как мешок бросили на лошадь?
– Они спасли тебя от худших бед, потому что обещали мне обеспечить твою безопасность и не могли понять, как ты оказалась в чаще, на границе с болотами, совсем одна… Я тоже не понимаю этого.
Тара сознавала, что совершила глупость, едва не обернувшуюся непоправимой бедой, когда из ревности и любопытства совсем одна отправилась к Роберту. Здешние места не прощают опрометчивых поступков.
– Что вы делаете? – гневно прошептала Тара, внезапно почувствовав, что Джаррет расстегивает ее платье.
– Не волнуйся, сейчас я ничего не хочу от тебя, просто снимаю мокрую одежду.
– Развяжите мне руки!
– Ты смеешь требовать это, беглянка?
– Да!
– Если бы я связал тебя раньше, в нашем доме, ты не оказалась бы здесь.
– Развяжи меня! Тебе не удастся снять платье, пока у меня связаны руки.
О, скорее бы он освободил ее! С каким наслаждением она влепит хорошую затрещину этому голому красавцу!
– Ты так уверена в этом? – усмехнулся Джаррет.
И в то же мгновение платье, разорванное сверху донизу, упало к ногам Тары.
– Сукин сын! – Она снова попыталась ударить его.
Джаррет приподнял ее, опустил на подстилку из шкур и, несмотря на отчаянное сопротивление Тары, снял с нее мокрую одежду.
– Ты заплатишь мне за все, Маккензи! За все! Я выцарапаю тебе глаза, вырву…
– Тише! И ты еще называешь кого-то дикарями!..
Она лежала на теплых шкурах, обнаженная, со связанными руками… Но живая и невредимая. И, как ни странно, полная сил и желания жить. Тепло очага согревало ее. Таре казалось, что здесь пахнет землей, травой, сосновой хвоей.
Джаррет опустился на колени рядом с ней.
– Черт возьми, не трогай меня!
– Я принес тебе одеяло.
Он укрыл ее, и в этот момент в дверь негромко постучали. Джаррет обмотался полотенцем.
Снаружи отодвинули засов, и в комнату вошел голубоглазый индеец.
Взглянув на Джаррета, он сказал что-то на языке своего племени.
Натянув одеяло до подбородка, Тара с удивлением, но уже без всякого страха смотрела на них. И тут она вспомнила, что именно этого голубоглазого метиса видела во сне.
«Неужели в жилах Джаррета тоже течет индейская кровь? – подумала она. – И как поразительно сходство этих мужчин!»
Индеец протянул Джаррету чем-то наполненную корзинку.
– Спасибо, – сказал тот.
– Не стоит благодарности, – ответил индеец тоже по-английски, без малейшего акцента.
– Откуда вы знаете английский? – сердито осведомилась Тара.
Тот улыбнулся Джаррету.
– Ты еще не сказал ей? Как, еще не развязал руки?
– Не успел. Она сильно сопротивлялась.
Тара вспыхнула от негодования, а индеец улыбнулся еще шире. Улыбка очень красила его, как и Джаррета.
– Оцеола еще здесь? – спросил Джаррет.
– Уехал… Я тоже покидаю вас. Рад был познакомиться с вами, Тара Маккензи. – С этими словами он вышел.
– Что здесь происходит? – гневно спросила она у Джаррета, но не услышала ответа.
Сбросив с себя полотенце, он приблизился к Таре быстро и бесшумно, как пантера. Его намерения не вызывали сомнений. Одеяло было отброшено в сторону.
– Джаррет… – неуверенно пробормотала Тара, охваченная желанием.
– Я слишком долго ждал. Целую вечность… Во всяком случае, так мне показалось.
– Джаррет! – Она взмахнула связанными руками.
Он закинул их ей за голову. Тара все еще сопротивлялась, раздираемая противоречивыми чувствами – страстью и яростью. Ей хотелось ощутить его в себе… и ударить, уничтожить, снять скальп!..
– Да, я не шучу! – гневно шептала Тара, отвечая собственным мыслям. – Снять скальп! Потому что никогда не прощу…
Словно не слыша ее, Джаррет шептал:
– Слишком долго… Слишком…
Он навалился на нее всем телом.
– Джаррет!..
Но он закрыл ей рот поцелуем, его язык проник вглубь, раздвинув зубы. Смуглые руки ласкали грудь, спускаясь все ниже, к бедрам, становились требовательнее, настойчивее…
И вдруг Джаррет приподнялся. В руках, у него блеснул нож.
Тара вскрикнула, но он наклонился, снова поцеловал ее и одним взмахом ножа рассек ремень. Она была свободна, но уже вовсе не хотела бить его, уничтожать… снимать скальп.
Тара обхватила шею Джаррета, прижала его к себе, забыв о гневе и мести и предвкушая то, о чем так долго мечтала…
И это осуществилось.
В ушах застучал барабанный бой, перед глазами вспыхнул ослепительный свет, пространство расширилось, и ее повлекло в бездонную высь. Затрепетав, Тара закричала, но тут покой и умиротворение снизошли на ее душу.
Джаррет перекатился на бок, и она, испытав облегчение, пошевелила освобожденными от пут руками. Это вновь напомнило ей о недавнем страхе и унижении.
– И все-таки я задушила бы тебя!
– Меня? – удивился он. – Когда все это случилось с тобой, я был еще далеко отсюда, любовь моя.
– Нет, ты находился здесь, в селении, и велел им изощренно издеваться надо мной!
– Они ведь сразу сказали, что не причинят тебе вреда?
– Нет, не сразу, к тому же я не поверила им.
– Вот и они не верят белым и зачастую оказываются правы. Даже Оцеола не сделал тебе ничего дурного.
– Оцеола? – Тара вздрогнула. – Это голубоглазый индеец?
– Нет.
