— Ну, и что ты думаешь? — тихо сказала Барбара, подталкивая ее локтем.
За столом они были вдвоем, поскольку Ли с Эндрю быстро поели, а потом поспешили за кулисы, чтобы еще раз проверить, как подключена аппаратура.
— Я думаю, что стоимостью этого обеда можно было возместить половину национального долга, — ответила Брин шепотом.
Барбара нервно рассмеялась:
— Я имела в виду, что ты думаешь о нашем потенциальном конгрессмене.
Брин пожала плечами. Дирк Хэммарфилд только что закончил представлять группу Ли.
— Думаю, что Ли и Эндрю только притворяются, что сегодня играют за спасибо.
— Я имею в виду, ты считаешь, что это он наш шептун? — совсем уж тихо проговорила Барбара.
Мурашки, которые не оставляли Брин в покое последнее время, забегали еще активнее. Мог ли он быть шептуном? Мог ли он быть тем человеком, из-за которого в эту самую минуту кто-то держит Эдама под замком?
Он так не выглядел. Совсем не выглядел.
— Я не знаю, — честно призналась Брин. — Но почему-то просто не могу в это поверить. Он слишком обаятелен и слишком женат!
— За этими «слишком женатыми» мужчинами только и смотри! — заметила Барбара.
В ответ Брин загадочно подняла бровь и позволила себе повнимательнее разглядеть Барбару. А выглядела та как нельзя лучше. На ней было простое облегающее платье, сшитое из бежевого шелка, а прядки коротких светлых волос свободно вились вокруг лица. Брин про себя решила, что Барбара смотрится так блестяще из-за того, что лицо ее оживлено, а в глазах сверкают бриллиантовые искорки.
— Давай не будем об этом, — тихо сказала Брин. — Я и так уже на взводе.
— А о чем ты хочешь поговорить?
Брин пожала плечами. Не о Хэммарфилде. Не об Эдаме.
— Я хочу поговорить о тебе — и об Эндрю.
Барбара улыбнулась — без тени смущения.
— Я думаю, он замечательный. Понимающий и внимательный, не боится брать от жизни все, и он невероятно секси. И если принимать во внимание его положение в обществе, он удивительно простой. Я знаю кучу так называемых звезд, и все эти парни на одно лицо. Жутко зацикленные.
Брин играла бокалом, в котором оставалось наполовину джина с тоником.
— Я вот что хочу спросить — как ты думаешь, что из этого может выйти?
Барбара рассмеялась:
— Мы не виделись, пока все это происходило, ты же знаешь.
— Я знаю, но если тебе нравится кто-то, кто хорошо…
— Вот и ступай по дороге и посмотри, куда она тебя выведет.
— А тебе никогда не было страшно?
— Брин, ты ведь по уши влюблена в Ли, правда?
— Я… не знаю. Это неправда. Ну да, он мне нравится, — призналась Брин тихо. — Но меня смущает что-то в его прошлом. Так много вещей, которые меня пугают, так много вещей, которых я не понимаю.
Барбара собиралась что-то ответить, но осеклась, поскольку всеобщее внимание обратилось к сцене. Хэммарфилду не пришлось слишком долго представлять артистов. Раздался гром аплодисментов, раздвинулся занавес, все увидели Ли и его группу. Выступление началось с громкого соло ударника, потом Ли запел рок-композицию из их первого альбома.
Как всегда, его голос пронизал Брин насквозь, захватил ее полностью. Как и он сам, его голос был суровым и мужественным, пламенным, но в то же время мягким как бархат. Группа сегодня была одета в белые смокинги, сорочки в рюшах.
Брин до этого ни разу не видела Ли в строгом вечернем наряде и почувствовала, как ее овевает теплое дуновение — такое же, как когда она впервые увидела, как он одевался тем вечером. Элегантная белая сорочка подчеркивала смуглость его кожи, резко контрастируя с острыми чертами лица.
«Я никогда не перестану хотеть его, — призналась себе самой Брин с жалостью к собственной слабости. — Я допустила это грехопадение и никогда от него не избавлюсь…»
Барбара повернулась к ней, тронув за плечо и наклоняясь, чтобы Брин могла ее слышать.
— Терпеть не могу, когда женщина философствует, — сказала она сухо, — но некоторые истины все-таки трудно отрицать. Например, без труда не вытянешь рыбку из пруда.
— Видеоклип скоро отснимут.
— И ты думаешь, он исчезнет так же незаметно, как и появился? Будь уверена, этого не случится, Брин. Уж поверь мне, и это совершенно очевидно — он от тебя просто без ума.
Брин состроила гримасу.
— Может, просто потому, что он чувствует ответственность за то, что случилось. Я имею в виду, — Брин опять понизила голос до свистящего шепота, — что все началось с тех фотографий, что я делала для него.
Барбара фыркнула.
— Думаю, ты плохо знаешь своего мужика, моя сладкая. Ответственность ответственностью, но если он не хочет быть с тобой, то и не будет. И с самого начала любой дурак мог видеть, как вас обоих влечет друг к другу.
— Ну да, — проворчала Брин недовольно.
Она собиралась дать Барбаре достойный ответ на ее бестактность, но почувствовала на плече чью-то руку. Она повернулась и увидела Дирка Хэммарфидда, смотревшего на нее с его обычной улыбкой.
— Как вам вечер, дамы?
Брин охватил озноб. Давно он здесь? Был ли этот радушно улыбающийся человек тем, кто превратил ее жизнь в сущий ад?
Ей захотелось зарыдать, закричать на него: «Где Эдам? Где сейчас мой племянник? Если я не получу его завтра, если он хоть чуть-чуть пострадает, то я…»
Что? Что? Это она была всецело в чьей-то власти. Что она здесь делает? Что она может здесь узнать?
— Прекрасный вечер, благодарю вас, — услышала Брин собственный голос и потом принялась болтать без умолку: — Жареная утка просто восхитительна. А как подан салат! Нечто из ряда вон!
— Сердечки из артишоков были просто бесподобны, — добавила Барбара.
Они переглянулись — что, длительная нервотрепка превратила их в ликующих идиоток, не способных говорить нормально?
— Рад, что угощение вам понравилось, — ответил Хэммарфилд.
Была ли его улыбка действительно радушной? Или в ней было что-то кривое и злобное?
— Кажется, — продолжил Хэммарфилд, — Кондор выбрал эту милую тихую балладу специально для меня. Можно пригласить вас на танец, мисс Келлер?
«Нет!» — захотелось ей закричать на весь зал. Но она подала ему руку — и улыбнулась такой же пластилиновой улыбкой, как и его собственная:
— С огромным удовольствием, мистер Хэммарфилд.
Дирк Хэммарфилд мельком глянул на Барбару:
— Вы не возражаете?
— Ну что вы, — поспешно сказала Барбара.
Едва они дошли до танцпола, как Брин почувствовала себя не в своей тарелке. Дирк Хэммарфилд был приверженцем стиля «щека к щеке, тело к телу». Брин старалась держаться подальше, но, не устраивая сцены, этого было не добиться. Черт бы побрал Ли! Надо было сказать ему, чтобы весь вечер играл только быстрые танцы!
