* * *
– Вам что нужно? – бросил открывший дверь мужчина. Он был одет по-домашнему – майка, спортивные штаны, тапочки на босу ногу. От хозяина сильно пахло пивом. Его явно застали в тот блаженный момент, когда он отрешился от всего земного и проводил время одухотворенно.
– Оля у вас? – Осведомился следователь.
– Оля? – удивился тот. – У нас. А, здрасьте!
Он узнал Елену Юрьевну, скромно державшуюся на заднем плане, и немного смягчился.
– Заходите, ладно, – пригласил он парочку, и гости не заставили себя просить дважды.
– С Танькой-то что? – спрашивал хозяин уже из кухни. Там слышалось стеклянное побрякивание и характерное шипение – это разливали по стаканам пиво. – Никого не арестовали?
– Еще рановато, – отвечал следователь, обводя взглядом стены, оклеенные аляповатыми обоями в крупных цветочных узорах.
– И не арестуют, – убежденно прозвучал голос с кухни. – У нас менты – те еще! Им бы только взятки брать, а вот работать они, козлы, не желают!
– Да это и есть милиция, – не выдержала Елена Юрьевна.
Наступила тишина.
Кухня была обставлена с той же дешевой, бьющей в глаза роскошью. Везде сверкала мишурная позолота. На полочках стояла гжель, на крючках висели вышитые полотенца, которыми явно никогда не пользовались. На самом видном месте красовались раскрашенные гипсовые часы в венке из бесчисленных розочек. Они показывали ровно час.
– Пивка, – предложил хозяин, смущенный своей промашкой. – А то со вчерашнего голова болит.
– Что же ты пьешь? – заметила Елена Юрьевна, брезгливо принюхиваясь к пиву. – День не выходной.
– А мы с женой Таню поминали.
– Ясно, – и следователь с неожиданной лихостью опустошил стакан. Хозяин только крякнул и немедленно потянулся за другой бутылкой:
– Жаль ее. А девчонку еще больше жаль. Всего четыре года – и уже сирота.
– А где же девочка? – осведомился следователь, поднимая вновь налитый стакан.
– Во дворе играет.
– Бедный ребенок, – вздохнула Елена Юрьевна. – Что она может понимать…
– Все понимает, – разгорячился хозяин. – Умница – не поверите! Явилась к нам, я дома был один, ничего не понял, но впустил. Сперва молчала, как рыба. А потом жена вернулась, и Оля вдруг ей говорит – маму убили, я теперь буду у вас жить.
– А можно с ней пообщаться? – Второй стакан следователь пил уже медленнее. – Позовите-ка ее.
– Нет проблем, – хозяин по пояс высунулся в окно и, высмотрев что-то внизу, заорал: – А ну, домой! Домой, тебе говорят!
Приглашение было неприветливое, и женщина снова вздохнула. О сиротах она, благодаря знакомству с Лычковыми, знала все. И в том числе отлично знала, что осиротевшие дети совершенно беззащитны перед взрослыми.
– Вы бы с ней помягче, – сказала она. – Все-таки ребенок…
– У меня свой ребенок есть, – так же резко отозвался тот. – Думаете, мне все это очень нужно? Конечно, я ее на улицу не выгоню, но мне такие проблемы не нужны. Мы с женой работаем, ребенок в яслях, теперь еще эта… Жена говорит – ей нужно дома посидеть, только что осиротела. А я говорю – чепуха все это! Пусть ходит в свой садик, как ходила!
За входной дверью послышалось поскребывание и легкий стук – девочка еще не могла дотянуться до звонка. Елена Юрьевна невольно встала.
– Здравствуй, малышка, – приветливо обратилась она к девочке. – Узнаешь меня?
Оля хмуро на нее взглянула, потом перевела взгляд на пивные бутылки и еще больше помрачнела.
– Алкаш, – сказала она дяде.
– Я тебя! – замахнулся тот, и ребенок мигом сжался, продолжая глядеть на него озлобленными горящими глазами. – Ну, волчонок! Чего сюда приперлась, если я тебе не нравлюсь!
– Я к тете пришла, не к тебе! – твердо заявила та. – Не лезь!
– Прекратите, – оборвал хозяина следователь. – Деточка, иди сюда.
– Не пойду.
– Почему?
– Ты тоже пьяный.
Тот комично развел руками:
– Разве я пьяный? Только стакан пива выпил…
– Все равно.
– Ты погляди на нее, – уже совсем по-свойски обращался к нему хозяин. – Прямо как жена! При ней не выпей – сразу наедет.
– Оля, – следователь не обращал на него внимания.
– Я пришел, чтобы тебе помочь. Я хочу спросить кое-что о маме. Ты со мной поговоришь?
– Нет, – бросила та, посматривая на незнакомца с некоторым интересом.
– Но мне очень нужно.
– Маму убили.
– Знаю. Я потому и пришел. Ты ведь хочешь, чтобы того, кто это сделал, нашли и наказали?
Девочка на миг задумалась и вдруг горячо ответила:
– Хочу! Надо его тоже убить!
– Ну дает, – хозяин снова налил себе пива. – У нас, крошка, мораторий на смертную казнь.
Оля его не поняла, но посмотрела так выразительно, что Елена Юрьевна даже поежилась. Она видела, сколько в этом ребенке ненависти, и уже представляла, какой будет ее жизнь в этом доме. Если только девочка в нем задержится.
– Я хочу это сделать, – бессовестно врал ребенку следователь. – Наказать этого типа, понимаешь? Мне только нужна твоя помощь. Его сперва нужно найти.
Оля слушала не по-детски серьезно. Ее лицо приобрело застывшее, сосредоточенное выражение.
– Я буду тебе задавать вопросы, а ты отвечай, ладно?
Никакой реакции. Но взгляд девочки явно выражал согласие. Елена Юрьевна притянула к себе ребенка и попыталась усадить на колени, но Оля немедленно слезла. Казалось, ей хотелось быть независимой даже в таких мелочах.
– Помнишь тот вечер, когда мама оставила тебя одну?
– Помню, – мрачно ответила Оля.
– Ты умеешь определять время?
Ребенок не понял вопроса. Произвели небольшой опыт с кухонными часами, и обнаружилось, что Оля еще не понимает, что показывают стрелки. Следователь иного и не ожидал. Он уже не раз имел дело с маленькими свидетелями и убедился – они одновременно и самые старательные, и самые бестолковые…
– Ну ладно. Скажи мне – когда твоя мама ушла и заперла тебя, было уже темно?
Оля с готовностью ответила, что было темно. Мама одевалась и зажгла свет.
– А раньше она уходила из дома так поздно?
– Нет.
– А что она тебе сказала, когда уходила? Ведь она тебе сказала что-нибудь?
Оля опустила глаза. Ее нижняя губа слегка подрагивала.
– Она сказала – спи.
– А больше ничего?
Девочка помотала головой и тихо заплакала.
