В это время служанка внесла таз с дымящейся водой.
— Я могу вам хоть чем-нибудь помочь? — тревожно спросила Майтрейи (а это была именно она).
— Я намереваюсь промыть рану и сделать новую перевязку, — пояснил доктор. — И мне надо, чтобы кто-нибудь поддерживал голову больного. Однако зрелище будет не из приятных, да и кровь… Боюсь, вы упадете в обморок. Лучше попросить служанку.
— Я справлюсь, — твердо заявила Майтрейи и, жестом отослав горничную, отложила в сторону книгу, которую держала все это время в руках.
Доктор не был уверен, что это юное и хрупкое существо верно оценило свои силы, предлагая помощь, но возражать не смел. «Прогнать ЕЕ, когда ОНА сама захотела мне помочь, со мной остаться?! Пусть не ради меня, пусть ради этого несчастного повара… Счастливого повара, к которому ОНА так привязана! А меня такая девушка полюбить не сможет… Ведь в меня никто никогда не влюблялся… В Бориса — кто угодно, сколько угодно! В меня — никто и никогда!»
— А что за книгу вы читаете, позвольте узнать? — Глеб, заметив, как его помощница вздрогнула при виде свежей крови на разматываемых бинтах, решил отвлечь ее беседой.
— «Арманс», сочинение господина Стендаля, — судорожно сглотнув, ответила Майтрейи.
— Какое совпадение! — изумленно воскликнул Глеб. — И я читал «Арманс» буквально час назад, когда вашего повара угораздило так неловко приземлиться прямо под моими окнами на мостовую.
— Это правда? — Она с непонятной радостью заглянула ему в глаза, и ее доверчивый мягкий взгляд проник так глубоко, что Глеб почувствовал нечто вроде опьянения. — Мы читали одновременно одну и ту же книгу?!
Внезапно молодые люди смутились и, будто сговорившись, разом опустили головы, с преувеличенным вниманием занявшись перевязкой. Неловкое молчание первой нарушила Майтрейи.
— Вам нравится Арманс Зоилова? — спросила девушка, следя за ловкими движениями длинных пальцев доктора.
— Как вам сказать… Она уж слишком робка и нерешительна.
— А мне Арманс кажется, напротив, очень смелой, — вздохнула Майтрейи. — А главное, она честна, когда все вокруг лицемерят.
— Тут я соглашусь с вами. Арманс выгодно выделяется среди дам в салоне мадам Бонниве. Стендаль, разумеется, имел в виду салон мадам Рекамье и весьма похоже его изобразил.
— Вы бывали на приемах у мадам Рекамье? — удивилась Майтрейи.
— Случалось раза два или три, — произнес он угрюмо, вспомнив о своем неудачном шпионстве в Париже.
Она явно хотела спросить о чем-то еще, но ей помешали.
Дверь в комнату распахнулась настежь, без стука. На пороге появились виконтесса и граф Сергей. Их удивленным взглядам предстала сцена с полумертвым Жескаром, Майтрейи и незнакомцем, заканчивающим перевязку. Молодые люди сидели почти вплотную. Девушка поддерживала голову повара, а доктор, накладывая бинты, то и дело невольно касался ее пальцев.
— Что тут происходит? — вымолвила наконец Элен де Гранси.
— Жескар упал с лошади, и я… — начала было оправдываться Майтрейи, но виконтесса перебила:
— Я не об этом, мне уже сказали о Жескаре. Я спрашиваю, почему ты, Марго, осталась с глазу на глаз с незнакомым мужчиной? Где слуги?!
— Они так перепугались, что от них никакого толку нет… И потом, ведь тут Жескар! — воскликнула Майтрейи, вызвав невинностью своего возражения улыбку на лице графа Сергея.
— Дорогая виконтесса, — мягко обратился он к Элен, — стоит ли ругать это дитя, которое решило помочь старому слуге… Это трогательно, в конце концов!
— Замолчите вы! — прикрикнула на него де Гранси. За последние дни граф ей порядочно надоел, и она уже не церемонилась с ним. С ее губ были готовы сорваться еще более резкие слова, обращенные к самозваному доктору, но тот вдруг заговорил сам:
— Дорогая виконтесса, боюсь, вы несправедливы и к своей воспитаннице, выказавшей самое похвальное самообладание при виде такой тяжелой раны, и ко мне, называя меня незнакомым мужчиной. — Последние слова доктор произнес с улыбкой. Оторвавшись от больного, он поднялся со стула и сделал шаг к хозяйке дома.
— Глеб? — От удивления она выронила веер. — Как ты здесь очутился?!
— Я ведь доктор, — просто ответил он.
— Знакомьтесь, — обратилась обрадованная Елена к графу и Майтрейи, — это мой кузен, князь Глеб Ильич Белозерский.
— Нет-нет, — запротестовал Глеб, — нынче я всего-навсего доктор Роше. Чтобы заниматься любимым делом, мне удобнее не афишировать свою настоящую фамилию и титул.
— Воистину, настают новые времена! Теперь не диво встретить и доктора-князя! — воскликнул граф Сергей, после чего учтиво представился.
— Вы — сын бывшего московского губернатора? — немедленно заинтересовался доктор. — Какая оказия, однако… У меня была интересная встреча в пути, по дороге в Россию, и нам с вами надо бы кое-что обсудить…
— Погодите с обсуждениями! — перебила Элен, приблизившись к постели. — Что с нашим несчастным Жескаром? Он будет жить? Посмотрите, как опухло его лицо и лоб! Это же невероятно!
— Признаться, такие опухоли я видел только в Сорбоннском анатомическом театре, — кивнул Глеб. — Но ваш повар все еще жив, и наш долг — бороться, надеясь на лучшее. Сейчас я приготовлю мазь, с помощью которой попробую остановить отек. И будем уповать на его крепкий организм…
— И на Бога, — добавила Елена. — Я буду за него молиться…
Все четверо стояли вокруг кровати, глядя на беднягу с ужасом и сочувствием. Глеб на миг отвел глаза от больного, рассчитывая украдкой взглянуть на воспитанницу кузины. Но — вот удивительно! — обнаружилось, что девушка смотрит прямо на него, словно ожидая ответного взгляда. В бархатных черных очах «золотой Лакшми» он прочел такое нескрываемое восхищение, что его нервы зазвенели, как струны, невзначай задетые неловкой рукой. Глеб чувствовал себя одновременно очень счастливым и до крайности несчастным и не знал, что ему думать, на что надеяться.
Позднее Елена приказала растопить в гостиной камин. Дождливый промозглый вечер дышал сыростью в плотно закрытые окна, стекла которых запотели изнутри. Жескар по-прежнему не приходил в сознание, лавируя между жизнью и смертью. Глеба сменила у постели больного горничная, и он, перебравшись в гостиную, сидел с закрытыми глазами в кресле у камина, слушая, как потрескивают разгорающиеся дрова. Внезапно рядом раздался деланый кашель графа Сергея.
— Вы хотели со мной о чем-то поговорить, — напомнил он, усаживаясь в кресло напротив.
— В дороге я встретил вашу невесту, — сразу ошеломил его Глеб.
— Вы что-то путаете, друг мой, — засмеялся Ростопчин. — Благодарение Создателю, я ни с кем не связан словом…
— Я плыл из Генуи в Одессу на одном корабле с этой особой, — упорствовал доктор. — Лаура Дзанетти поднялась на борт в Неаполе…
