– Понимаете, Лена. – Бармен не сводил с нее взгляда, но его мягкие карие глаза перестали быть томными, какими становились обычно, если рядом находилась женщина. Ей показалось, что Дмитрий тоже испуган. – У меня ведь даже никаких подозрений не возникло, когда он стал вопросы задавать. Прилично одетый парень, в костюме, в очках. На галстуке зажим золотой с рубинами, из нагрудного кармана «паркер» торчит. В общем, на бизнесмена похож. Все время улыбался, шутил. Я даже не вспомню сейчас, о чем он меня спрашивал, о всякой ерунде. И вдруг бросил – жаль, что это редкое произведение искусства от вас увезли, наверное, сразу в музей? Он, мол, коллекционер, очень интересуется. Видел это панно по телевизору. Да не известно ли тут кому-нибудь, куда его отправили?
Дмитрий вздохнул, глядя на женщину, явно ожидая ее реакции. Елена слушала его с застывшим лицом, на котором не шевельнулся ни единый мускул. Помявшись, бармен неохотно закончил исповедь:
– Ну, я ему и скажи, что тут как раз один парень знает, куда увезли панно. Дал мобильный телефон Сергея… Сам дал – он меня за язык не тянул! Он поблагодарил, чаевые оставил… Лена, что ж получается, это я парня угробил, что ли? Почему вы молчите? Что делать-то теперь?
Она же в этот миг пыталась вычислить, каким образом возможно включить бармена в список кандидатов для составления фоторобота – причем под номером один! – и при этом не погубить слабую надежду, которая еще оставалась у Александры, вновь отправившейся на поиски панно. «Как только этот доморощенный тореадор заговорит, следователю станет ясно, что здесь на самом деле происходит и где корень зла. А уж когда Дмитрий составит фоторобот, выяснится, что убийца курьера и коридорного – одно лицо. Мой жалкий лепет насчет того, что Сергея убили по личным мотивам, будет выглядеть хуже, чем неубедительно… Но и скрыть я такое признание не могу! Тот тип продолжит убивать, пока не доберется до панно. Александра будто загипнотизирована, она ведь понимает, что находится в смертельной опасности, но гнет свою линию… Зачем? Что она хочет доказать и кому? Неужели все ради чести открытия… Ради какой-то догадки… Но доказывать ее такой ценой! Она или сумасшедшая, или не все мне говорит!»
– Так что мне делать? – повторил Дмитрий, опасливо косясь на приближающуюся к стойке парочку, желающую сделать заказ. – Идти признаваться? И куда?
– С признаниями лучше погодите, – решилась наконец Елена. – Неизвестно ведь, почему Сергея убили. Вполне вероятно, тот молодой бизнесмен, который с вами говорил, ни при чем. Почему обязательно он – убийца?
– Не знаю… – с сомнением в голосе проговорил бармен, хотя было заметно, что совет принес ему некоторое облегчение. – Уж очень подозрительно. Утром я дал телефон Сергея, а уже вечером его убили.
– Не думайте об этом. – Женщина окончательно собралась с мыслями. Она решила потянуть время хотя бы сутки. Втайне Елена все-таки рассчитывала на то, что ее новой знакомой повезет в процессе поисков. – И никому пока ничего не рассказывайте. Лучше припомните вот что – в среду вечером в отель забрался молодой человек, фанат американской рок-группы, которая у нас жила. Пытался влезть к ним в номер, и… В общем, натворил кое-чего. Милиция хочет составить его фоторобот. Вы его видели?
– Да я эту шваль к себе в бар и не пустил бы, – мотнул головой бармен.
– Ну, тогда все. И помните, что я вам сказала о Вере.
Дмитрий, скорее, растерялся, чем успокоился, но Елена считала, что достигла цели. «В конце концов, меня просили найти лишь тех, кто видел фаната. Я всех нашла!» Этот лицемерный трюк не мог работать долго и, скорее всего, должен был обернуться против нее. Елена понимала это, понимала также и то, что, невольно покрывая убийцу, вряд ли помогает Александре. «Она надеется, что, пока тот остается в тени, никто не догадается, что вся эта кровь льется вокруг панно. Но пока тот на свободе, ей самой грозит смерть. Этого она будто и в расчет не берет. Что же это за тайна, ради которой можно пойти на такие жертвы?»
Идя к лифту, она невольно сторонилась каждого встречавшегося ей молодого человека, независимо от того, как тот был одет. «Убийца может явиться сюда снова, если так ничего и не узнал от коридорного. С него станется вернуться еще раз! И тогда его целью, возможно, окажусь я… Он может сообразить, что мне, как начальству, доступна более обширная информация!»
Елена решила созвониться с художницей наутро и обо всем рассказать. «Пусть поторопится со своими поисками, ведь я не смогу бесконечно прятать Дмитрия от следствия! Так и за решетку угодить недолго в качестве соучастницы преступлений! А я ведь даже не знаю, из-за чего они совершались!»
Глава 11
Среди ночи в спа-салоне, расположенном на втором этаже отеля, случилось неприятное происшествие. Клиентка потеряла сознание во время сеанса массажа, и ее никак не удавалось привести в чувство. Массажистка в панике даже не смогла нащупать пульс и решила, что женщина умерла у нее на столе. Вместо «скорой» вызвали Елену, та, примчавшись, выругала трясущихся работников салона и позвонила по «03» сама.
– Вечно страхуетесь, сволочи! А человек у вас под носом хоть умри! – шипела она, попутно пытаясь делать довольно-таки пышной даме, неподвижно распростершейся на столе, искусственное дыхание. – Ведь счет идет на секунды! Может, у нее тромб оторвался от ваших стараний!
Массажистка разрыдалась и убежала. Не объявилась она даже тогда, когда прибывшие врачи «скорой» привели в чувство отключившуюся даму, и та, к всеобщему изумлению, потребовала продолжения сеанса массажа. Впрочем, врачи запретили ей эту процедуру, и тогда дама, осознав наконец случившееся, обвинила персонал салона в халатности, грозя судом. Елена едва успела догнать врача и выпросить у него письменное заключение.
– Вы хотите сказать, у вас нет диабета? – спрашивала она разбушевавшуюся даму, которая тщетно пыталась соединить на груди расходящиеся полы махрового белого халата, выданного ей в салоне. – Вы не следите за сахаром крови? Вот врач убежден, что у вас был типичный случай диабетической комы. Если вам и можно делать массаж, то не антицеллюлитный, а лечебный.
– Что за хамство! – возмутилась та и снова пригрозила судом.
Когда страсти поостыли, Елена принялась успокаивать жертву пирожных.
Дама все-таки призналась в своем заболевании, как и в том, что перед сеансом посетила ресторан, где попила чаю с изделиями местного кондитера. Наконец ей был вручен купон на бесплатный сеанс у косметолога, и она удалилась уже совсем умиротворенная. Сколько было съедено пирожных, Елена на всякий случай тоже узнала, – оказалось, шесть.
Все это было бы смешно, если бы происходило с кем-то другим, не с ней. Она бы от души позабавилась, наблюдая такую ситуацию в комедийном сериале… «Но когда об тебя в тысячу первый раз вытирают ноги и выливают всю грязь, потому что больше не на кого, ты крайняя, уже не хочется смеяться. А вот улыбаться приходится!» У нее отчаянно болела голова, но согласно новому распоряжению начальства пить кофе можно было исключительно в служебке, а там доступен только растворимый, который мук не облегчал. Дисциплину Елена не подтягивала и репрессий не проводила, рассудив про себя, что все это бред, недостойный передачи третьим лицам. Предупреждала она только тех, за кем числились служебные романы или хотя бы легкий флирт.
