Она так и спала накрашенная. Краситься заново времени не было. Наталья просто смыла всю косметику. Причесалась, надела скромное платье, теплую кофту. Проверила, в сумке ли паспорт. Саша смотрел на это, потом все так же отрывисто сказал:
– Документы на квартиру с собой?
– Да. Договор о приватизации.
– Хочешь, покажу деньги?
Наталья никогда не видела столько денег сразу.
Пачка была довольно пухлая. Саша пролистнул перед ней стодолларовые бумажки, они сухо шелестели… Женщина кивнула:
– Я верю, что тут пятнадцать тысяч. Потом посчитаем. – От волнения она слегка задохнулась и с фальшивой веселостью заключила:
– Поехали?
– Поехали. – Он открыл перед нею дверь.
Наталья все еще плохо соображала, голова оставалась мутной. Она даже не обратила внимания на то, как странно держится с нею Саша. Во дворе не посмела оглядываться, чтобы у Саши не возникло никаких подозрений. Сын со своими дружками где-то рядом.
– Мы едем к моему знакомому нотариусу, – предупредил Саша. – Это довольно далеко. Пристегнись.
Наталья не возражала. Она знала, что до нотариуса дело не дойдет. Перекинув через грудь ремень, защелкивая замок, она снова ощутила легкое колотье в груди, но оно было настолько незначительным, что женщина приказала себе об этом не думать. И вообще, дело кончено… Она сделала все, что от нее зависит.
Наверное, в какой-то момент Наталья отключилась и задремала. Состояние у нее было странное – ни сон, ни явь… Очнулась она, когда Саша сказал, что они приехали.
– А? – Наталья подняла голову, увидела, что машина стоит в каком-то дворе.
Выглянув в окно, заметила над крыльцом вывеску: «Нотариальная контора. Юридическая консультация».
– Мы приехали, – повторил Саша.
Он тоже глядел в окошко, кого-то высматривая.
Наталья увидела, как во двор въехала какая-то машина и остановилась у дальнего подъезда. Из машины вышел парень, достал сигареты, неторопливо закурил… Это был не ее сын. И среди мужчин, оставшихся в машине, Геннадия тоже не было, – В чем дело? – Саша повеселел. Он вышел и хлопнул дверцей. – Ты кого-то еще ждешь?
Наталья тоже вышла. Она никак не могла понять, что случилось. Чтобы потянуть время, стала рыться в сумке.
– Сигарету? – предложил Саша-.
Она взяла сигарету, но курить не хотелось. Саша смотрел на нее очень странно. В этом взгляде было смешано многое – издевка, радость, злоба, подозрительность… Почему он так на нее смотрит? Может, что-то случилось?
– Мне надо позвонить, – просительно проговорила она.
– Что-то срочное?
– Да.
Наталья взглянула на часы – старые, дрянные, на порванном ремешке. Эти часы принадлежали еще ее мужу. Собственно, они были ничьи. Общие. Обычно валялись на столе в комнате. Их брал с собой тот, кто первый увидит. И, несмотря на свой почтенный возраст, они показывали точное время.
– Я сейчас пойду поищу автомат, – чуть помедлив, добавила она.
– Зачем? Позвонишь из конторы.
Саша почти насильно подхватил ее под руку и потащил вверх по лестнице. Наталья, уже ничего не соображая, прошла в какой-то кабинет, машинально поздоровалась с секретаршей, набиравшей текст на компьютере… Наталье казалось, что все на нее смотрят. В комнату почему-то набилось много народу, и она вынуждена была говорить при всех.
Наталья набрала номер соседки. Долгие гудки.
Наверное, с минуту она стояла, прижав трубку к уху и почти забыв, кому и зачем звонит. В сердце медленно входила длинная, тупая игла. Наконец кто-то взял трубку.
– Алло? – услышала Наталья голос соседки.
– Скажи, Надя… Гена… Он дома?
Наталья с трудом выдавливала из себя слова. Боль не давала ей как следует вздохнуть. Она уже не стояла – почти лежала на столе. Кто-то поддержал ее под локоть, а она даже не могла взглянуть кто.
– Гена? Дома твой Гена! – неожиданно заорала Надежда. – Теперь он точно будет дома! В черной рамочке! Говно такое! Спасибо еще, что Людке нету четырнадцати лет, а то бы ее судили!
– Извини… – Наталья уже почти ничего не видела. – Я не поняла…
Надежда еще что-то кричала, но женщина уже не слышала. Она даже не почувствовала, как трубка выпала у нее из рук.
* * *
Через две недели, слегка оправившись от инфаркта, Наталья давала первые показания. О смерти сына она узнала раньше, чем ее начали допрашивать. И тем не менее спрашивала всех об одном и том же – жив ли Геннадий? Похоже, никак не могла свыкнуться с мыслью о его смерти. Она его так и не увидела. Похоронами Геннадия занималась бабушка. К этой семидесятилетней женщине неожиданно вернулась былая бодрость. Она распоряжалась похоронами даже с каким-то удовольствием.
Пришла к дочери в больницу, показала ей фотографию, которая будет на памятнике. Только увидев этот снимок, Наталья начала что-то понимать.
– Мама, чему ты так радуешься? – спросила она, еле шевельнув губами.
– Лучше это, чем тюрьма, – веско ответила старуха.
Как ни странно, Наталья ни разу не спросила о Людочке. Все знали о том, как она привязана к своей крестной дочери. Знали, что если Наталья и ссорилась когда-то с сыном, то из-за Люды. И тем не менее женщина ни разу даже имени ее не назвала.
Если с ней кто-то заговаривал о том, что произошло, она отворачивалась и закрывала глаза.
Ее состояние быстро улучшалось. Она уже начинала сидеть, потом и прохаживаться по палате.
С ней каждый день встречался следователь. Допросы снимались в ординаторской. Наталья держалась просто и спокойно. Казалось, она была готова к такому исходу. Только от нее удалось узнать, с чего же, собственно, начались эти серийные убийства.
Она рассказывала очень добросовестно, старалась припомнить все даты, все подробности. И казалось, не понимала, что и ее ждет наказание. После инфаркта к ней вернулась прежняя наивность, которая, бывало, покоряла мужчин. Но следователь ходатайствовал о психиатрической экспертизе подследственной. Он не был уверен, что она вполне в своем уме.
– Где-то в середине августа в районе Пушкинской площади меня сбила машина, – спокойно рассказывала Наталья. – Я уж теперь не помню число…
А водителя помню хорошо. Очень красивый, видный парень, правда, выпил немного. Он сразу вышел, пригласил меня сесть в машину. Хотел отвезти в травмпункт, но я уже поняла, что ничего страшного нет. Ушибла плечо, и все. Я попросила Стаса отвезти меня домой. Он так и сказал: зовите меня Стас.
Хотел дать мне денег. Я не хотела брать, неудобно как-то. Не за что. Подумаешь, синяк… А Генка был дома, когда мы приехали. Стас поднялся со мной в квартиру. Он все боялся, что мне станет плохо. Вот если бы он не поднялся, – ничего бы и не случилось…
