Семен не переставая курил.
– И ты тоже не думаешь о своем здоровье! – уже с истерическими нотками в голосе воскликнул Андрей. – Мог бы бросить курить!
– Зачем? – спокойно ответил тот. – Я умру не от рака легких. Хватит парочки плевритов.
– Прекрати. Ты проживешь еще лет двадцать!
Ведь ты еще не болен, а только носишь вирус.
Андрей разволновался и совсем потерял интерес к еде. Семен тоже не прикоснулся ни к одному блюду.
Таня сидела будто каменная. Так неловко она себя никогда не чувствовала. «Зачем он меня пригласил? – думала она. – Из вежливости? Но он мне ничем не обязан. Зачем он завел разговор о Валере?»
– Ты должен помнить парня, с которым Валера появлялся в клубе, – сказал Семен, обращаясь к приятелю. – Такой высокий, спортивного типа.
– Помню. От него пахло «Хьюго Босс», – моментально ответил тот.
– Ладно, что хоть это помнишь, – с иронией бросил приятель.
– Почему только это? Я все помню. Они вместе играли против тебя и Стива… А в чем дело?
– Куда исчез тот парень? – задумчиво спросил Семен.
Таня уже чувствовала, что разговор заведен не зря, и с интересом прислушивалась. Вмешиваться она не хотела – поняла, что Семен ведет свою линию, весьма определенную.
– А тот парень исчез? – удивился Андрей. – Не знаю, куда он делся… Ты сюда пришел, чтобы разузнать о нем? Тогда зачем мы ужинаем? Все равно никто не ест. Пошли в бильярдную.
– Там сейчас пусто. Подождем часов до десяти.
Таня, у вас есть время? – почти галантно осведомился Семен.
– Конечно есть, – ответила она.
Теперь она ни за что бы отсюда не ушла. У нее даже аппетит проснулся, и она с увлечением взялась за салат. Семен попробовал одно блюдо, потом другое и все отодвинул, так и не распробовав. Он был очень бледен, на лбу выступила испарина. Поймав ее взгляд, достал пудреницу и провел по лбу пуховкой, внимательно глядя в зеркальце. Андрей тоже припудрился, взялся за рыбу, но, откусив первый же кусок, бросил вилку, вскочил из-за стола и быстро пошел к выходу.
– Он слишком впечатлительный, – еле выговорил Семен: ему все еще было плохо, с лица не сходила бледность.
– Может, не стоит задерживаться? – тихо спросила Таня. – Здесь душновато.
– Ничего. Это пройдет. Просто голова немного кружится… Я сегодня устал.
Он выпил минеральной воды и отдышался. Таня не сводила с него глаз. Ее сочувствие, по-видимому, начинало его раздражать.
– Из ваших друзей никто не болен? – резко спросил он.
– Нет…
– Еще заболеют. Сами тоже будьте осторожны, – так же резко, почти зло продолжал он. – Самое худшее – это даже не болезнь и не слабость… Хуже всего то, что начинаешь ненавидеть здоровых. Это бывает приступами… Вот сейчас я возненавидел вас. На одну только минуту, но это может повториться. Вы сидите передо мной, такая красивая, румяная, молодая. А я чувствую себя полной гнилью. Есть такие грибы, с виду они нормальные, а дотронешься – лопаются и выпускают пыль…
– Мне кажется, я вас понимаю, – неуверенно сказала она. – У меня месяц назад погиб муж. Понимаете, я его любила. Не то чтобы просто привыкла к нему или материально нуждалась в нем…
Любила по-настоящему. И сейчас люблю. Когда его не стало, я хотела только одного – подохнуть. Загнуться как-нибудь побыстрей, чтобы никого не видеть, не слышать. Выпивала в день пол-литра водки и валялась по углам своей пустой квартиры. Даже не всегда доползала до постели. Все стало мерзким, я все возненавидела. И себя в том числе – за то, что еще жива.
Она говорила медленно, подбирая слова и волнуясь. Он внимательно ее слушал, ни разу не перебив.
У Тани дрогнул голос.
– Даже сейчас мне иногда думается, что лучше со всем покончить. Смерть – это необратимо. Уж хуже этого ничего не может быть. Я даже надеялась, что он не умер, что погиб другой человек… Сейчас не надеюсь. Стараюсь не надеяться. Я одно вам скажу… Во всяком случае, я бы предпочла, чтобы Стас остался жив и заболел СПИДом. Это гораздо лучше, чем умереть. И если бы такое случилось вместо той автокатастрофы, я теперь была бы счастлива.
К столику подошел Андрей. Его изумрудные глаза смотрели куда-то в небытие. Семен взглянул на него и грубо сказал:
– Сядь. Нанюхался, болван!
Андрей уцепился за край стола и покачнулся. Семен дернул его за локоть и насильно усадил на стул.
Тот откинулся на спинку и затих.
– Кокаин, – коротко пояснил Семен испуганной Тане. – Каждый убивает себя по-своему. Вот чего я никогда не понимал, так это наркотиков. Ладно, Таня.
Вы ни в чем меня не убедили. Все равно, давайте выпьем. Я хочу с вами выпить.
Они чокнулись. Андрей вздрогнул от этого звука и вяло сказал:
– Ох, какой жуткий день… Как вы меня расстроили… Я видел того парня, он пришел.
– Где ты его видел? – Семен поставил бокал на стол. – В туалете? Там, где покупал кокаин?
Андрей прикрыл глаза.
– Ждите меня тут. – Семен встал и сложил салфетку. – Если этот идиот начнет выступать, позовите официанта. Его здесь знают.
Он быстро вышел из зала. Андрей вел себя тихо.
Он, казалось, забыл и о Тане, и о своем приятеле – обо всем на свете. Пользуясь паузой, Таня доела свой салат. Теперь она была готова ждать сколько потребуется. До десяти вечера и еще дольше. Она уже поняла, что Семен пошел на поиски какого-то свидетеля.
Одного из знакомых Валеры, о котором, судя по всему, Ксения не знала. А вот Семен считал, что им с Таней не мешает поговорить. Иначе зачем бы он тратил время на его поиски?
Когда она подняла глаза, к их столику подходил официант, вежливый, очень молоденький мальчик в синем пиджаке с золотыми пуговицами:
– Вас просят на минуту выйти.
– Кто?
– Ваш друг. – Он бросил взгляд на Андрея, но ничего не сказал. – Он ждет вас в баре.
Таня встала и пошла за ним. Бар располагался по другую сторону вестибюля. В отличие от ресторана, здесь было очень людно. Никакой живой музыки – над стойкой грохотали динамики. В воздухе висел сигаретный дым, то и дело раздавался чей-то хохот.
Люди вовсю отдыхали после трудового или праздного дня, и кризис, судя по их виду, был им нипочем.
«Кого они мне напоминают?» – подумала Таня, пробираясь вслед за официантом. И вдруг поняла: пассажиров «Титаника»!
– Присаживайтесь с нами. – Семен повернулся к ней и указал на табурет рядом с собой.
Он устроился прямо возле стойки бара. Таня неохотно залезла на высокое сооружение и сразу ощутила себя курицей на насесте. Она ненавидела такие табуреты, но делать было нечего. По другую сторону от нее сидел загорелый парень в белом свитере.
