– Но кто-то же украл альбомы! – Он повернул ключ в замке зажигания, и старенький «Форд» снова влился в поток машин. – Я хотел посмотреть на них на всех, и вот очередной облом. Ты тоже ничего не сняла… Прямо проклятие!
– У тебя еще не отпала охота заниматься этим делом? – Ника опустила стекло со своей стороны, и теплый ветер затрещал длинными концами косынки, повязанной у нее на голове. Сегодня косынка была лиловой с кремовыми разводами – один из чьих-то подарков – она уже не помнила, по какому поводу. Ее страсть к косынкам была известна всем, и по праздникам ни у кого не возникало вопроса – что ей дарить.
– Ты хочешь поднять шум вокруг гибели этой женщины, злодеем выставить психиатра… А если тот ни в чем не виноват? Ты же ничего не знаешь и судишь о нем с чужих слов. Эти женщины его терпеть не могут и, конечно, ничего хорошего о нем не скажут. Ты можешь оказаться в глупом положении.
– Вот поэтому я и хочу познакомиться с ним лично! – заявил Ярослав, останавливая машину у светофора. Ника изумленно повернулась к нему:
– Вот как?! Вперед, я одобряю!
– Ты со мной? – Его худое подвижное лицо сейчас было очень серьезным, и Нике вдруг показалось, что этот упрямый чудаковатый парень намного старше ее. – Мне нужна твоя помощь, чтобы достать психиатра.
Он объяснил онемевшей женщине, в чем дело, – оказалось, что у Ярослава уже наметился план по добыче информации. Генрих Петрович наверняка имел и другую врачебную практику, кроме погибшей жены банкира, а значит, не было ничего невозможного в том, чтобы войти в число его клиентов.
– А еще лучше – клиенток, – уточнил он. – Здесь нужна женщина, и ты отлично сыграешь богатую нервную дамочку. Я хочу понять, какими методами он пользуется, чтобы входить в такое доверие к богатым людям. Это надо же – ведь муж Ксении отказался от любых других врачей, хотя мог бы, наверное, купить целую клинику!
Первым желанием Ники было наотрез отказаться – ввязываться в авантюры вообще было не в ее правилах. И без того в ее размеренной жизни появилось слишком много лишних тревог и загадок – стоило встретить старую подругу… Она хотела сказать «нет», но отчего-то смолчала, продолжая слушать Ярослава. Теперь хмель совсем прошел, его будто выдуло теплым вечерним ветром, бившим в окно машины, и то, что говорил ее спутник, уже не казалось ей ни бредовым, ни невозможным.
– Завтра позвонишь подруге и спросишь, как фамилия этого Генриха Петровича. Не знает – пусть поинтересуется у бывших коллег, кто-то же там остался, в этом заколдованном замке! В крайнем случае, может связаться с самим банкиром, пусть соврет, что психотерапевт нужен ее знакомой. Узнаем фамилию, и я тебе через пять минут найду его в лучшем виде – где и когда принимает, сколько берет, как давно практикует, что окончил…
– И я пойду к нему на прием, – иронично улыбнулась женщина. – Интересно, как мне там держаться? О чем говорить? Я понятия не имею, как себя ведут богатые нервные дамочки!
– Да как все женщины на свете! – в сердцах воскликнул он. – Жалуйся, что тебя не понимает муж, что после рождения ребенка ваши отношения остыли, тебе одиноко, жизнь превратилась в сухую схему…
– Откуда ты знаешь? – невольно вырвалось у нее, и Ника тут же смолкла, смущенно отведя взгляд. Ярослав после паузы сказал, что проблемы, в сущности, у всех людей одинаковые.
– Просто у некоторых больше денег.
– Кстати, о деньгах. – Ее щеки все еще горели от неловкости – Ника краснела легко. – Кто будет оплачивать эти сеансы?
Но и здесь у Ярослава был готовый ответ, в прах разбивший ее последние сомнения. Оказалось, что он располагал небольшой суммой свободных денег – по его расчетам, этого должно было хватить на десяток сеансов, пусть даже самых дорогих.
– А там посмотрим! Главное, чтобы ты согласилась! – жизнерадостно заключил он. – Ну, что сомневаешься? Будешь спокойно решать за мой счет свои настоящие проблемы, они есть у всех, и стыдиться тут нечего. Хуже, когда человек отрицает, что они у него есть. Есть такие, особо стыдливые… Доводят себя до инвалидности, потому что боятся откровенничать. На сеансы будешь брать с собой диктофон. После каждого свидания с Генрихом отдавай кассету мне. И все – гуд бай! Дам кое-какие инструкции, как с ним держаться, на что наводить разговор… Думаю, это будет интересно!
– И накладно, – напомнила практичная Ника. – Ты же понимаешь, что, даже если получится материал, этих расходов тебе никто не компенсирует. Не жаль денег?
– А на что мне их тратить? – Рука Ярослава потянулась к бардачку, где он хранил запас яблок, пошарила там и, ничего не обнаружив, разочарованно вернулась на руль. – Вот черт, забыл купить! Знаешь, когда кончаются эти фрукты, я прямо места себе не нахожу. Мне важно знать, что они у меня есть. Не возражаешь, если остановимся у какого-нибудь магазина?
Его голос звучал наигранно-беспечно, Ярослав как будто подшучивал над своим пристрастием, но Ника видела – ему не по себе. Она улыбнулась:
– Что ты! Приятно видеть, что кто-то западает на полезные вещи. Вот если бы тебе была нужна бутылка…
– Когда-то была нужна, – сразил ее Ярослав. – Да и не только бутылка. Может, не поверишь, но я с двадцати до тридцати лет плотно сидел на наркотиках. В основном на легких, до героина не дошло, но что было, то было… Жил как в дурном сне, любимую работу потерял, семью измучил… Жена не выдержала, ушла, и правильно сделала. Дочери уже пятнадцать лет, вижу Таньку раз в полгода – чаще не хочет. Она ведь росла рядом с таким папой… – Он покачал головой, не сводя глаз с дороги. – Я пять лет как завязал, а она все равно не может принять меня новым, не видит другим… Встречаемся – в глаза не смотрит, цедит что-то сквозь зубы. Ни денег, ни подарков не берет, можешь судить, как я ей приятен! Я все надеюсь, что с возрастом она меня простит, но иногда просто не верится… Ты как думаешь?
Ника вздохнула:
– Пас. Я же не знаю, что ты вытворял. Может, и не простит.
– Спасибо за правду, – кивнул он. – Ненавижу сопливые утешения. Вон, кстати, магазин, купишь мне два кило «гренни»?
И почти насильно сунул ей деньги – расстроенная Ника хотела заплатить за яблоки сама:
– С какой радости ты будешь меня угощать? На что мне одному тратиться, как не на яблоки?
В магазине Ника успела обдумать предложение Ярослава и вернулась в машину с готовым ответом. Собственно, ответу нее был готов уже тогда, когда она впервые услышала о его плане. Робкая, домашняя сторона ее натуры противилась тому, чтобы ввязаться в авантюру, но Ника слышала и более сильный, явный голос, который убеждал ее согласиться. «Жизнь превратилась в схему», – сказал Ярослав, сам того не подозревая, поставив ей диагноз. «В самом деле превратилась! – признала про себя женщина. – Все так привычно, предсказуемо, просто и… И я больше так не хочу! Я чувствую себя такой старой, а ведь мне и тридцати нет!»
– Получай! – Она уселась рядом с Ярославом и протянула ему пакет: – У меня есть влажные салфетки, хочешь, вытру одно?
