– А где ты живешь? – поднялась вслед за ней Наталья.
– У одного старого знакомого, – небрежно ответила та. – Пришлось соврать, что пять лет была замужем за границей, представляешь? Все боюсь, что он в мой паспорт залезет, даже в ванную его в собой беру. Ну, теперь будем созваниваться! Пока!
Она звонко расцеловала подругу, засмеявшись, достала платок и вытерла следы расплывшегося макияжа с ее щек:
– Умойся, слышишь, и накрасься заново! Ты похожа на енота! Ах, какую косметику мне пришлось там бросить – помнишь?
Наталья только ошалело кивнула. Ася обернулась к остальным зрителям – вероятно, в этом качестве она и воспринимала молча смотревших на нее женщин – и помахала им на прощанье, вернее, пошевелила самыми кончиками пальцев. Это получилось у нее очень томно, актриса явно кого-то копировала.
– Так завтра, не забудьте! – напомнила она Марине. Прощаться с Никой она посчитала излишним и выпорхнула из комнаты, на миг впустив в нее громкий звон посуды – кабинет директора кафе скромно располагался рядом с кухней. Наталья перевела потрясенный взгляд на подругу:
– Нет, видела?! И ты знала о ней еще вчера? И ничего мне не сказала?!
– Вчера я не знала, что об этом сказать. – Ника поднялась из-за стола. – Побегу – у меня внизу, в машине, ребенок.
– Да и мне пора, – последовала ее примеру Марина. – Наташа, простите меня за ту глупую сцену, я сама не знаю, как это вышло… Нервы сдали.
– Забудьте, со мной тоже бывает, – снисходительно заметила Наталья. – Я и сама не помню, отчего мы сцепились? Из-за моего альбома? Да пропади он, теперь, если захочу, у меня будет куча Ксениных фоток! То есть Асиных… Ну, разве не сумасшедший дом?
– Так мир? – уточнила Марина.
Та без задней мысли протянула ей руку, и Марина ее пожала. Из кафе они с Никой вышли вместе – Наталья даже не стала их провожать, опасаясь показаться в зале в растерзанном виде, и скрылась в туалете, вооружившись косметичкой.
Увидев женщин, показавшихся в дверях кафе, Ярослав вышел из машины и приложил палец к губам. Ника поняла и, подойдя ближе, насмешливо заметила:
– Зря боишься, его так просто не разбудишь. Ну что, я была права! Никакая это не Ксения, девушка пять лет изображала ее за деньги, а в ночь убийства их поменяли. А вот, познакомься – это…
– Марина, – первой представилась та и пожала руку Ярославу. – Невеста Михаила Юрьевича, если вам это интересно. Вы ведь тоже занимаетесь этим делом?
И когда тот, представившись, подтвердил, покачала головой:
– Подумать только, сколько людей оказалось сюда вовлечено! А я думала, что имею дело с банальной шантажисткой и справлюсь с ней сама!
– А мы думали, что нарвались на призрак! – подхватил Ярослав. – Представляете, Ника первая догадалась, что перед нами актриса! Куда вас подвезти?
Женщина улыбнулась, как показалось Нике – довольно печально:
– Меня ждет машина, я ее оставила тут рядом, за углом. Не хотела, чтобы шофер видел, куда я иду.
– Что вы думаете делать? – напрямик спросила Ника. Этот вопрос вертелся у нее на языке уже не первую минуту. Марина производила впечатление серьезного, решительного человека и ни в коей мере не походила на искательницу богатых женихов, готовую ради своей незамысловатой цели пройти по трупам. «А значит, она не бросит этого дела!»
– Не знаю, – честно ответила та. – По сути, не надо бы туда возвращаться… И не хочется, признаюсь. Но, с другой стороны, мне там ничто не угрожает, и я не могу вот так просто бросить детей… Я им обещала вернуться.
– Хочу вас кое от чего предостеречь, – сказал Ярослав. Его лицо смутно белело в сгущающихся сумерках, но голос звучал серьезно: – Не вздумайте поговорить с Банницким начистоту!
Женщина недовольно повела плечом – видно было, что поучительный тон не пришелся ей по вкусу. Ярослава это не смутило, он продолжал настаивать:
– Вы там одни, и, если что случится, на помощь никто не придет! Оставьте доверительные разговоры на потом, и вообще, желательно вести их при свидетелях!
– Я его не боюсь, – твердо ответила Марина.
– Но вы же слышали, что рассказывала Ася! – Ника едва не схватила за руку эту полузнакомую женщину – ей было страшно за нее. Страх усилился, когда та повернула к ней голову и Ника встретила загадочный, совершенно непроницаемый взгляд ее темных глаз. Золотые искры в них погасли, теперь женщина смотрела сурово, как человек, готовый пойти на все. – Ведь было совершено убийство, и если вы покажете, что все знаете…
– То меня тоже убьют? – с легкой усмешкой закончила фразу Марина. – В таком случае, должна заметить, первой кандидаткой была эта милая девушка, которая играла Ксению. Если они хотели сохранить тайну любой ценой, проще всего было от нее избавиться. Вы бы ее не встретили, она бы не ходила по улицам Москвы, не смогла бы приехать ко мне и потребовать свои деньги и все нам разболтать… А кто бы стал ее искать? У нее тут никого нет, она приезжая, пять лет жила в изоляции… Могила в лесу, и конец. Так почему ее не убили? Нет, тут что-то посложнее обычной уголовщины!
Ника была вынуждена признать ее правоту и склонить голову перед железной логикой, которой обладала эта совсем еще молодая женщина. «Она держится так, будто ничего не боится, но как раз из-за этого может наломать дров. Уверена, что Банницкий любит ее и не тронет… Но жену-то он тоже любил! Валерия говорила, что он боготворил ее… А как избавился?!»
– Вы обещали расплатиться с Асей завтра, – не сдавалась Ника. Она чувствовала, что не вправе оставить свою собеседницу в опасном заблуждении, будто ей ничто не грозит. – Как вы добудете деньги?
– Расплатиться? – вмешался заинтригованный Ярослав. – С этой актрисой?
– Ну да, ее обманули, судя по всему, Генрих Петрович присвоил ее пятилетний гонорар, – раздраженно бросила Ника. – С его стороны страшная наглость, хотя, если задуматься, что она может ему сделать?
– Вы правы, ничего, – поддержала ее Марина. – Ну пойдет в милицию, все расскажет. Предположим, вскроют могилу, проведут экспертизу тела…
– Его даже не сожгли! – вставил Ярослав.
– И что найдут? То, что уже нашли. Предположим, даже отыщут уволенную прислугу, те опознают Асю, станет ясно, что та не врет… И что?
– А то, что их подменили в ночь смерти Ксении? – воскликнул Ярослав.
– А вот тут ей придется доказывать, что их подменили, а не они сами поменялись по доброй воле, – хладнокровно разбила его возражения Марина. – Наврать-то можно что угодно! И вообще, если эта актриса пойдет в милицию, то больше всех пострадает сама! Пока это до нее не дошло, но скоро дойдет, или ей объяснят! Тот же Генрих Петрович!
Ярослав только развел руками, показывая, что исчерпал аргументы. Марина обернулась к Нике, ее голос зазвучал спокойнее, и женщине послышалось в нем нечто фаталистическое:
