Только для декорации.
Он сообщил, где проживает Спартак, и предупредил — тот мужик вспыльчивый, с ним лучше повежливее. Насчет того, где провел Ватутин интересующие следствие часы, комендант ничего сказать не смог. Он только вздохнул:
— Я и сам-то не помню, где был в то время. А уж он и вовсе не вспомнит. Бесполезное дело. Может, приятели что-то скажут?
«Вспыльчивого мужика» Юрий оставил напоследок.
Сперва он отправился к семейным людям — ближайшим соседям Ватутина, в сто пятую комнату. И Миша, и его жена Шура оказались дома и очень насторожились, когда он представился.
— За что Степана арестовали? — осторожно спросила женщина. Она все время пыталась запахнуть халат так, чтобы не видно было выдранных с мясом пуговиц.
Одежда держалась на двух огромных булавках, фланелевые яркие рукава намокли от пены — женщина в этот день устроила стирку прямо у себя в комнате. Под ногами у нее крутился замурзанный ребенок неопределенного пола — в штанишках, но с грязно-рыжими кудрями до плеч. Его бы тоже не мешало засунуть в огромный таз с дымящейся мыльной водой.
— Тут у нас разное говорят, — вступил в разговор ее муж, здоровенный мужик в синем спортивном костюме. — Говорят, что он дочь свою убил? Так в это нельзя верить, я вот не верю.
Шура энергично подтвердила, что она тоже в это не верит. Тем более что видела дочь соседа и обратила внимание, как он с ней носился.
— По коридору с ней шел, гордый, как петух, и за плечико ее обнимал, — сказала женщина. — Уж мне-то поверьте — он ее любит! Не мог он ее зарезать, чушь какая!
— А когда вы их видели? — заинтересовался Юрий.
— В начале мая, между праздниками. Миша, помнишь? Он еще зарплату получил и нам долг вернул…
— Может, пятого? — предположил Юра.
— Да все может быть, — охотно согласилась женщина. Когда ее попросили поподробнее припомнить ту встречу, она занервничала:
— Да я только и видела, как они вместе шли по коридору, больше ничего. Наверное, в туалет ее провожал, она же тут никогда не бывала… Я, кстати, часто от Степы слышала, что у него взрослая дочка есть, но что-то не верила. Если есть — где же она? Почему никогда к отцу в гости не придет? Он рассказывал, что к ней плохо относятся в семье. Что отчим свирепствует. Степа жалел ее! Как он мог на дочку руку поднять? Не верю я в это, никогда не поверю!
Эти люди тоже не смогли ответить, как провел Ватутин ночь с субботы на воскресенье. Миша заметил:
— Как хотел, так и провел. В случае чего мог и на улицу выйти, выход рядом.
— А, запасной выход? — догадался Юрий. — Так он же у вас вроде забит?
Тот махнул рукой:
— Степа по приказу коменданта забивает, а вьетнамцы гвозди вытаскивают. Специально для этого у Степы же гвоздодер украли. У них там Великий шелковый путь по ночам.
— Великий водочный путь, — поправила его жена. — У нас тут вроде ночного магазина — все окрестные алкаши этой дверью пользуются. Знают, что вьетнамцы всю ночь торгуют и у них дешево. Дешевле, чем в палатке.
Иногда всю ночь этой дверью проклятой скрежещут. Ребенок уснуть не может. Я уж Степе говорила — ты бы лучше не забивал эту чертову дверь, а петли смазал и замок нормальный врезал. Меньше бы шлялись! Да где у него деньги на замок? На хлеб и то не было, все пропивал.
— В ту ночь, с субботы на воскресенье, тоже скрежетал и дверью?
Супруги согласно закивали головами. Они пояснили, что забивать эту дверь — мартышкин труд. Все равно гвозди повытаскивают, по крайней мере — через сутки. За весь прошедший месяц дверь стояла забитой дней пять, не больше. Как раз между майскими праздниками — тогда комендант, опасаясь расцвета торговли водкой, лично проверял гвозди — два раза в день. А когда он слегка ослабил бдительность, гвозди тут же повытаскивали.
— Она и сейчас открыта, — сказала Шура. — Прямо хоть плачь. Я боюсь, что ребенок выйдет на задний двор, и не уследишь за ним… А там всякая шпана шатается. Ее в нашем районе достаточно.
Юрий спросил о плейере и ноже. Плейера никто из супругов у Ватутина не видел. Они даже сперва не поняли, что это такое, пришлось описывать, как он выглядит. Зато нож припомнил Миша.
— Лежал у него на столе такой ножик, — согласился он. — Отчетливо помню. Я думал — Степин. Разве нет?
— А раньше этот нож видели?, — Да вроде нет. Думаете, я часто к нему хожу? — И, встретив пристальный, подстерегающий взгляд жены, объяснил уже скорее ей, чем гостю:
— Да что я там забыл? С ним и поговорить-то не о чем. Разве сидеть, квасить? Так у меня на это времени нет, работы хватает. На стройке так вымотаюсь — наше почтение, ноги не держат!
— Ноги тебя после работы точно не держат. Вот если б еще и перегаром не пахло! — бросила она и демонстративно отвернулась к тазику со стиркой. Юрий понял, что из этой пары больше ничего не выжмешь, попрощался и ушел.
Обитателя двести пятнадцатой комнаты он обнаружил в соседней, двести шестнадцатой — на кухне ему посоветовали искать Лешу именно там. Дверь была незаперта и даже чуть приоткрыта. Из щели несло сквозняком. Юрий постучался и, не получив ответа, вошел.
Лешу он увидел сразу Тот развалился на постели в обществе совершенно голой вьетнамки. Вьетнамка, увидев постороннего, без тени смущения встала и, не очень торопясь, на кинула халатик. Громко хлопая шлепанцами, она молча удалилась из комнаты. Леша сел и сощурился, глядя на гостя:
— Между прочим, стучать надо.
— Я стучал. — Юрий показал ему удостоверение и убедился, что не произвел на Лешу никакого впечатления.
Тот продолжал щуриться, с явным вызовом рассматривая посетителя.
— Ну и что я натворил? — поинтересовался он наконец.
— Надеюсь, ничего, — с раздражением ответил Юрий. — Я по поводу вашего приятеля, Степана Ватутина.
— Какой он мне приятель, — бросил Леша, но все-таки сел, сунул ноги в такие же яркие шлепанцы, какие носила его подруга.
— Выпьем? — неожиданно предложил он. — Не желаете? Ну, тогда я сам выпью. Куда эта лахудра ушла? Наверное, водки пожалела, — сам себе ответил Леша и подтянул штаны. — Сейчас я ее потрясу на этот предмет.
— Не надо, — остановил его Юрий. — Потом потрясете. У меня к вам несколько вопросов.
Говорить с Лешей было нелегко. Он как будто вовсе его не слушал. Пока Юрий рассказывал, что его интересует, герой-любовник шарил по многочисленным шкафам, от которых в комнате было не протолкнуться. Видно, не терял надежды самостоятельно обнаружить водку. Не найдя ничего, он с пасмурным видом обернулся к гостю:
— Ну да, было такое, сидели, поминали его дочку. Нож какой-то был, да я откуда знаю, кто его принес. Чего вам еще?
— Двадцать третьего и двадцать пятого мая вы со Степаном общались?
