– Ты, как я понимаю, пришел в гости? – осторожно поинтересовалась я, когда он придвинул мне конфеты.
– Надя, я пока не могу тут жить, – не глядя на меня, произнес он. – Но потом обязательно сделаю так, что мы опять будем вместе.
– Если ты этого хочешь, так и будет, – как можно спокойней ответила я. – Потому что я тоже этого хочу.
Он выпил еще. Наверное, Женя пришел совсем недавно, потому что, когда я коснулась его руки, пальцы у него были совсем ледяные после улицы.
– Ты давно тут сидишь? – спросила я. – Почему ты меня не разбудил?
Вместо ответа он налил мне еще одну рюмку. Я отодвинула ее:
– Больше не хочу. До полуночи у нас еще будет время напиться.
– Но я не смогу остаться до полуночи.
Он по-прежнему не встречался со мной взглядом. А я… Я могла собой гордиться. За эти дни я научилась сносить удары. Если не ждешь ничего хорошего, то перестаешь удивляться плохому. Я и бровью не двинула, когда услышала его заявление. В общем-то я давно поняла, что у него подобралась другая компания на Новый год.
– Если позвонит твоя сестра или мама, что я им скажу? – спросила я, отворачиваясь к плите и беря спички. – Посоветуй, что соврать. Где мы, по легенде, проводим эту ночь?
Он разогнал дым моей сигареты:
– Шура не позвонит.
– Почему?
– Я вчера вечером к ним ездил и все уладил. Они заранее передают тебе свои поздравления… И беспокоить тебя больше не будут.
– И все-таки, что ты им соврал?
Наконец мне удалось поймать его взгляд. Глаза у него были… Какие-то больные. Но может быть, вторая рюмка просто оказалась лишней.
– Я сказал, что мы на несколько дней уезжаем кататься на лыжах, – без улыбки пояснил Женя. – По горящим путевкам.
Я засмеялась, представив себе Шурочкино удивление. Ладно, она вполне могла не знать, что я равнодушна к зимним видам спорта, но уж о своем брате она знала все!
– Как же она тебе поверила? – удивилась я. – Ты же, как школу окончил, на лыжи больше не вставал, сам говорил!
– Мы и поедем туда учиться, – хладнокровно возразил Женя. – И вообще не переживай. Это не твоя головная боль. Кстати…
Он сделал паузу, которая тянулась до тех пор, пока моя сигарета не дотлела до фильтра. Наконец я раздавила окурок, встала, приоткрыла форточку. На улице оказалось на удивление тепло. Я даже слышала, как капает с крыши. Новый год и оттепель…
– Я ведь пришел поговорить о другом, – сказал он наконец.
Я обернулась, а он, столкнувшись со мной взглядом, быстро отвел глаза в сторону. Интересная у него появилась манера. Раньше он столько не суетился.
– Скажи, тебе не звонили из милиции? – спросил он.
Я пожала плечами:
– Ты же запретил мне брать трубку.
– Значит, кто-то звонил?
Я его успокоила, сказав, что просто хотела проверить его реакцию. Мне, в самом деле, было интересно увидеть – встревожится он или нет? Он встревожился, хотя очень старался это скрыть. Но Женя может обманывать кого угодно, только не меня. Я слишком долго любовалась его лицом, чтобы не выучить наизусть все оттенки его мимики.
– Если позвонят, ты скажешь, что ни с каким Иваном никогда не встречалась, – как бы между прочим произнес он. И взял мои сигареты.
В первый момент я ушам своим не поверила. А потом мне стало очень не по себе. Меня обдало какой-то ледяной волной, и в этом была виновата вовсе не приоткрытая форточка.
Но я все-таки ее закрыла. Поставила на плиту чайник. Достала чашки. Мне нужно было заняться чем-то очень обычным, чтобы удержаться на плаву. Потому что реальность начинала мне казаться все менее реальной. В какой-то момент меня даже посетила совершенно безумная мысль. Как-никак, а Женя сейчас живет в своей долгожданной второй жизни. Не знаю уж, какими путями, но он туда попал. А если эта вторая жизнь стала явью, то, может, его первая жизнь окажется всего лишь сном? И в том числе я. Прямо как в той китайской головоломке, про человека, который уснул, и ему приснилось, что он бабочка. Причем бабочка, которой в это время снится, что она тот самый человек. Короче, когда тот несчастный проснулся, он так и не смог разобраться, где же правда, а где сон. Ему все казалось одинаково реальным.
– Что за чушь, – наконец сказала я. Надо было что-то сказать, потому что он снова замолчал. – Почему это я должна врать, что не встречалась с ним?
– Желаешь заполучить проблемы? – спросил он.
– Не понимаю… Ты что – угрожаешь мне?!
– Да я хочу спасти тебя от неприятностей, дурочка, – он даже протянул руку, но я сделала вид, что не замечаю этого. Во мне что-то медленно вскипало, прямо как в чайнике, который уже начинал потихоньку шуметь на огне.
– Может быть, я и дурочка, – пытаясь сдерживаться, произнесла я. – Только не сумасшедшая. Пока еще. И врать милиции не собираюсь. И вообще… Какого черта ты меня просишь об этом?! Ты-то какое отношение имеешь к убийству?!
Женя поджал губы – я видела, что они у него подрагивают. Он тоже был на пределе.
– Никакого отношения, – ответил он. – Успокойся, я не убивал его. И не знал, что его убили. Ты же сама это поняла, когда позвонила мне в магазин.
В самом деле, тогда его реакция была вполне убедительна. Он впервые услышал о смерти Ивана. Однако… Он ведь мог и сыграть это удивление! Последняя мысль напугала меня еще больше. Если он столько врет, значит, у него есть веские причины… Господи, что он натворил?!
– Просто я навел кое-какие справки, – говорил Женя, гоняя по столу пустую рюмку. Вряд ли он сознавал, что делает это, потому что взгляд у него был абсолютно отсутствующий. – Иван вляпался в очень неприятную историю. Не знаю, рассказал он тебе или нет…
– Нет, – не выдержала я. – Мы говорили только о музыке.
– Но может, он тебе сказал, куда собирается ехать после того, как отвезет тебя домой? Он ведь сказал?
– Нет! Ничего он мне не говорил!
Женя внимательно посмотрел на меня:
– Точно?
– Да что ты прицепился?! Точно! Сказал, что ему нужно кое-куда заехать, и в самом деле уехал!
– Оно и к лучшему, – с видимым облегчением ответил Женя. – Чем меньше ты знаешь, тем спокойнее будешь жить. Так вот, я очень боюсь, что кто-то может подумать, что Иван рассказал тебе нечто важное, не касающееся музыки, разумеется. И в первую очередь опасаться в этом случае нужно будет не милиции. А совсем других людей.
Я присела за стол, поймала его руку. Пальцы все еще были ледяные. Я не знала, верить ему или нет. И кому вообще можно верить? Я понимала одно – он ужасно нервничает. Когда он в таком состоянии, у него руки всегда, как у покойника.
– Но как же я могу переменить показания? – мягко спросила я.
