Я молчала. Мне было очень плохо. Не стоило пить за столом, а я от волнения согласилась выпить водки. Утром коньяк, потом вино на радио, теперь водка… Что со мной будет завтра утром?
– Ты точно не видела ничего подозрительного? – настойчиво спрашивала Ксения. – Может быть, стоит повспоминать? Теперь-то ты знаешь, что видела что-то важное!
– Мне нужно в ванную, – сказала я наконец. – Срочно.
Видимо, я выглядела неважно, потому что Ксения сразу перестала задавать мне вопросы.
Я заперлась в ванной, напилась ледяной воды прямо из-под крана, причесалась. Собственное лицо в зеркале казалось мне каким-то чужим. Мысли тоже были какими-то чужими, бессвязными. Как будто я разучилась их направлять, будто у меня в голове работало сразу несколько радиостанций, перекрывая одна другую. Дело закрыто. Заведено и закрыто за одни сутки. Еще до Нового года. Иван отправился к себе на дачу и по дороге… Остановился и взял кого-то, кто голосовал на обочине? Проститутку-наркоманку, которая ударила его по голове (чем, с какой силой?), чтобы разжиться часами и бумажником? Мне вспомнилось первое впечатление от Ивана. Он совсем не походил на слабака – широкоплечий, плотный, уверенный в себе. И у изнуренной ломкой девицы хватило сил, чтобы утащить его на себе в поле и спрятать? Невероятно, бессмысленно.
Эти мысли перекрыла другая волна. Куда более громкая, оглушающая. Я ощутила панику. Женя сегодня утром заявил, что Иван связался с какими-то подозрительными типами – вот зачем нужна моя ложь, вот почему он старается меня уберечь! Я отказалась врать, но сама почти поверила ему – постаралась поверить изо всех сил, потому что иначе должна была допустить… Что Женя сам с ними как-то связан. Но ни о какой проститутке не было и речи! Откуда он мог знать о ней ранним утром, если Ксения узнала это от следователя намного позже? Женю очень интересовало – не обмолвился ли Иван, куда собирается после того, как подвезет меня до дому? Я заметила, что этот вопрос его волнует больше всех других. Ответила правду – что ничего об этом не знаю. И он сразу успокоился. Уже ничто другое не могло вывести его из равновесия. Даже мое глупое заявление, что я провожу новогоднюю ночь с новым приятелем. Это было уже не так важно! Он вряд ли принял мои слова всерьез. Главное, он узнал. Узнал, что мне не известно о том, куда поехал Иван. Значит?
Значит, он сам знал, куда тот поехал! И боялся, что я тоже знаю! И в то время, когда он допрашивал меня, его сообщник запугивал здесь Ксению! Оба хотели, чтобы мои показания никак не фигурировали в этом деле! Чтобы я не ляпнула что-то, на мой взгляд, неважное – то, что может навести на их след!
Эта мысль оглушила меня – будто кто-то неожиданно прибавил звук, и радио заорало прямо у меня в голове. Я зажала уши и опомнилась. В раковину все еще бежала вода. В зеркале отражалось чье-то испуганное, бледное лицо. Мое лицо, чье же еще…
Я закрыла кран. Меня больше не мутило, но чувствовала я себя ужасно. Когда я вернулась в комнату, отец Ивана подвинулся, давая мне место на диване, и негромко спросил, не хочу ли я прилечь.
– Нет, спасибо, – пробормотала я.
– Можно лечь в другой комнате, там есть свободная кровать, – настойчиво продолжал он.
– Мне не настолько плохо, – ответила я и постаралась улыбнуться. – Только мне, наверное, пора ехать.
– Вас где-то ждут?
– Нет, просто неудобно засиживаться. – Я нашла глазами Ксению. Она сидела рядом с сестрой и негромко с ней говорила. Лиза слушала ее, сфокусировав взгляд на полупустой бутылке, и слабо кивала головой.
Вскоре выяснилось, что большинство гостей тоже собрались уходить. Оставались только близкие родственники – отец Ивана, Лиза и мать Ксении. Остальные – то есть вся молодежь – стали подниматься из-за стола и прощаться. Я слышала, как они утешают Ксению и уточняют час похорон. Похороны должны были состояться второго января.
Я подошла к ней одной из последних. Ксения взглянула на меня опухшими от слез глазами. Последние несколько минут она плакала – тем больше, чем горячее ее утешали.
– На похороны придешь? – спросила она, вытирая глаза.
– Обязательно. Куда надо подъехать?
– Спроси у наших, – она кивнула в прихожую – там возникла давка, все одевались. – И знаешь.. Ты все-таки подумай о том, что я тебе сказала. Ты должна знать что-то важное.
– Да, я подумаю.
Ксения встала и выглянула в прихожую:
– Кто-нибудь подвезет Надю? Артур, у тебя есть одно место в машине?
– Да, конечно, – откликнулся парень с длинными, завязанными в «хвост» волосами. – Не беспокойся. И ложись лучше спать!
– Без тебя разберусь, – неприветливо ответила Ксения и скрылась в комнате.
Во дворе взрывались петарды. Кто-то оглушительно палил из ракетницы, но грохоту было больше, чем огня. Артур авторитетно высказался, что товар дешевый, зато у него припасено кое-что получше этого барахла.
– Где? – поинтересовалась девушка, похожая на фотомодель.
– Да на даче, где еще? Мы же давно готовились. Слушайте, последний раз спрашиваю, кто поедет? Отправляемся прямо сейчас!
В конце концов выяснилось, что одна машина отправится в центр Москвы, а две остальные, в их числе машина Артура, на дачу. Из разговоров я поняла, что дача та самая, где располагалась студия Ивана. И что Артур – один из членов его бывшей группы. В последнюю минуту, когда все уже рассаживались по машинам, Артур вспомнил обо мне:
– Надь, а куда тебя забросить?
Я назвала адрес. Это, конечно, было совсем не по дороге. Артур с досадой мотнул своим «хвостом» и вдруг спросил:
– А может, поедешь с нами? Или у тебя свои планы?
– Никаких планов нет, – призналась я.
– Ну, так поехали! Там куча жратвы, водки два ящика, есть шампанское…
Я никого из собравшихся не знала, и два ящика водки меня скорее испугали, чем обрадовали… Но все-таки сказала «да». Мне хотелось увидеть эту дачу. Сама не знаю почему. Может, потому, что, вернувшись домой, я бы осталась наедине со своими мыслями. А это было невыносимо.
В машине меня стиснули на заднем сиденье между двумя парнями, которые переговаривались через мою голову. Девушка-фотомодель, которую звали Юлей, сидела рядом с Артуром впереди. Ко мне ни-кто не обращался, но я была этим даже довольна. Их разговоры в основном касались смерти Ивана, и я жадно слушала. Продолжалась дискуссия о том, мог ли он посадить к себе в машину проститутку с обочины. Теперь высказывались куда смелее, чем за столом, в присутствии родственников.
– Скажешь, он раньше этого не делал? – запальчиво кричала Юля, поворачиваясь к своему соседу справа. – И ты этого не делал?
– Была бы тачка цела – делал бы, – меланхолично отозвался он.
– Ты серьезно? – насмешливо переспросила девушка.
– И не боишься что-нибудь подцепить?
